Победитель акции «Человек года-2010» в номинации «Человек-легенда», ветеран Великой Отечественной войны Рабига ТУХВАТУЛИНА через месяц, 8 апреля, отметит 88-летие. У этой легендарной женщины поистине уникальная судьба. Все пять лет Великой Отечественной войны – на передовой, с санитарным поездом исколесила всю страну и бывшие союзные республики, вела подрыв мостов в отдельном сапёрном батальоне, дважды уходила на фронт и вернулась с войны живой. А позже, уже в мирной жизни, встречалась в Кремле с первой женщиной-космонавтом Валентиной Терешковой и маршалом Родионом Малиновским.
Не жалел Гитлер бомб
«Переправа-переправа. Берег левый - берег правый...». Где-то там, на далеком берегу, затерялись безмятежное детство, солнце, радость летних дней… А на другом – миномётные очереди, взрывы, разбомбленный эшелон с ранеными и молодой боец, совсем еще мальчишка, Коля, вцепившийся в чёрные смоляные девичьи косы… Косы давно острижены, Коля погиб, остались только воспоминания, которые не дают спать по ночам, тревожат сердце...
- И зачем это всё нажито? – спрашивает в пустоту моя собеседница Рабига ТУХВАТУЛИНА, ветеран Великой Отечественной войны. А ответа нет ни у меня, ни у неё... Видимо, так распорядилась судьба, что на этой переправе уцелели и душа её, и сердце, и память...
- Ох, и чай-то тебе не налила, – хлопочет Рабига (говорит, можно называть её по-русски - Раисой Михайловной).
Я отмахиваюсь: чай и дома попью, а вот то, что рассказывает мне эта мужественная женщина с поистине удивительной судьбой, больше ни от кого не узнаю.
- Я хорошую жизнь прожила, не жалуюсь, - начинает рассказ ветеран. – Родилась в счастливой семье, папа с мамой 50 лет прожили душа в душу.
Из этой счастливой семьи и уходила 19-летняя девушка на фронт. Перед этим успела поработать в техотделе ЛМЗ копировщицей-чертёжником, закончить курсы сандружинниц. В августе 1941-го, ночами и в выходные вместе с другими девушками разгружала первые санитарные поезда: раненых солдат увозили на телегах в школы и во дворец культуры металлургов, где разместились госпитали.
- Я высокая была, полненькая, с длинными косами, бойкая - и откуда что бралось?! – вглядывается в своё прошлое Раиса Михайловна. – Два месяца принимали мы эшелоны с ранеными, а потом я попросилась на санитарный поезд. Взяли нас, трёх девчонок (из них Рабига выжила одна – прим. автора). Ночью поехали на поезде в Пермь. Там выдали ботинки, телогрейки, а потом распределили по поездам. И началось: бомбежки-раненые, бомбежки-раненые... А самолётов-то - тьма! Не жалел Гитлер бомб и самолётов, только и слышишь: гудят - и опять команда: «Ложись!».
Парень умолял: «не бросай!»
Один из этих налётов до сих пор жив в памяти ветерана - не растворили его ни мирные сны, ни счастливые годы семейной жизни, ни радость обретения внуков и правнуков. До сих пор стоит перед глазами молоденький светловолосый Коля, которого тащила с поля боя на себе изрядно исхудавшая девчушка. Прежнюю полненькую и бойкую Раю можно было узнать только по густым длинным косам. В дымном тумане, каким-то внутренним чутьем угадывая ориентир, Рая тащила паренька, а тот умолял: «Не бросай!». 50 метров оставалось до спасительного эшелона, когда бомбы полетели прямо в поезд. Взрывной волной Раису отбросило от эшелона. Коля погиб, прикрыв своим телом девушку, благодаря ему она и осталось жива. А в руках у парнишки остались черные пряди волос из Раиной косы. Сама Раиса Михайловна в том налёте получила сильную контузию. Поезд разбомбили подчистую, остались всего два вагона, а после налёта раненых прибавилось. Укладывали их и на полках, и на полу и везли в тыл, подальше от огня и смерти.
- Раньше у меня блокнот был - я все станции записывала, по которым наш санпоезд прошёл, - продолжает рассказ ветеран. – Но затерялся блокнот. Всю Украину мы исколесили. Всё какие-то полустанки, полустанки, даже вокзалов не было. Кругом поля, разбитые дороги, сожженные дотла деревни. А однажды наш старший лейтенант, Вера Павловна, говорит: мол, радуйтесь, девчата - ставят ваш поезд на ремонт. И повезли нас в Казахстан. Месяц там прожили. Местные женщины были очень добры к нам: кормили лепешками. А сколько клубники там было – целые плантации! Мы с девчонками ягод поели вволю.
После Казахстана санпоезд, подбирая раненых на полях сражений, двинулся в сторону Владивостока. Здесь была другая для девчушек-санитарок радость – настоящая баня. Только вот Раиса не радовалась: от её густых кос почти ничего не осталось...
Помнит моя собеседница и озеро Байкал – величественное, огромное! Мужики наловили рыбу, засолили её в бочки, чтобы кормить раненых. Тогда Рабига и внимания на эту рыбу не обратила, думала: селедка. Только после войны поняла, что это был настоящий байкальский омуль.
«Раечка, наряжу тебя как куклу!»
С востока эшелон двинулся вновь в самое пекло сражений. И опять надрывные гулы самолётов, взрывы и сотни искалеченных тел. Контузия дала о себе знать при первой же бомбежке, и с Раисой случился эпилептический приступ. Её демобилизовали. В 1943-м она вернулась домой. Правда, ненадолго.
- Мама с папой были очень рады, встретили меня со слезами, - вспоминает Раиса Михайловна. – Я устроилась на работу - экспедитором на хлебокомбинат. Только через месяц меня вновь призвали на фронт. Родители сердились, говорили, наверное, я сама напросилась. Папа работал на заводе, поэтому у него была бронь. Так случилось, что из всей семьи на войне побывала я одна.
Снова эшелон, снова Пермь, снова распределение. На этот раз медсестру Тухватулину определили в 80-й отдельный сапёрный батальон - пригодился довоенный опыт чертёжницы. Здесь Раиса нашла настоящих боевых товарищей - Николая Селиверстова и Григория Илюшина, которые оберегали её все два года до самой Победы. Вместе они ходили в разведку, вместе вели подрыв мостов, чтобы не дать противнику провести провиант и боеприпасы, вместе строили новые мосты, чтобы по ним прошли наши подразделения, вместе форсировали Днепр, пытаясь выжить под шквалом огня. Выжили.
- Помню опустошенный Днепропетровск. Немцы отходили быстро и бросали дома, боеприпасы, провизию, - рассказывает ветеран. – В один из домов, оставленный немцами, мы заселились. Дом был огромный – усадьба, камины большие, еще теплые. Немцы оставили еду и шнапс, сувениры, губные гармошки, воротнички, которые пришивались на форму и одежду. Вот Гриша и говорит: «Раечка, я тебя сейчас наряжу как куклу!». А в войну, сами понимаете, лишней одежды не было. Давали нам рубашку да кальсоны. А Гриша нашел настоящую английскую шинель из шерсти. Была в нашем отряде Аля Афер – повариха и портниха. Шила она замечательно. «Я, - говорит, - тебе, Рая, перешью пальто из этой шинели». Быстро перешила, хорошо. В этой шинели я и пришла домой с войны...
В этой шинели, но уже без кос, сфотографировалась 21-летняя Рабига в Днепропетровске. Косы остались в парикмахерской, которую девушки нашли на улочках города в свой единственный выходной, который им дали по случаю победы советских войск в битве за Днепр. Но перед тем, как английская шинель оказалась в далекой Лысьве, она побывала и в Молдавии, и в Латвии, и в Эстонии. Войну ефрейтор Тухватулина закончила в Риге в 1945-м. Награждена орденом Отечественной войны 2 степени, медалью за победу над Германией и медалью Жукова.
За квартирой - в кремль
Рабига пришла с войны раньше, чем Германия подписала капитуляцию – сказались боевые контузии. Со своими однополчанами в мирное время так и не встретилась, хотя знала, что оба парня остались живы, и некоторое время они даже переписывались.
Зря строгий отец Рабиги переживал, что дочь опозорит их семейство, найдет себе на фронте супруга или родит ребёнка вне брака. Раиса вышла замуж уже после войны в 1946-м. Её супруг Самигула закончил сельхозинститут, и молодые уехали жить в деревню Заборье Березовского района. Там появились дети: сын Арсен и дочь Аида. Жили в Заборье своим хозяйством, но в связи с болезнью супруга пришлось вернуться в Лысьву. Самигула работал художником на «Приводе», а Раиса - товароведом в торге. Жили в тесной родительской квартирке, и все это время участница Великой Отечественной войны хлопотала об отдельном жилье.
Получить отдельную жилплощадь помог случай. В поезде по дороге в Армению к родной сестре Зое Раиса познакомилась с немолодой супружеской четой. Разговорились. Оказалось, что мужчина воевал, и более того, они с Раисой Михайловной – однополчане! Однополчанин был человеком непростым - работал в Кремле, он и помог устроить участнице войны встречу с Валентиной Терешковой, возглавлявшей в 60-70-е годы комитет советских женщин. Чтобы «выбить» квартиру, Раисе Тухватулиной пришлось снаряжаться в Москву, в Кремль.
- Встретила Валентина Терешкова меня хорошо, по-доброму, - улыбается воспоминаниям Раиса Михайловна. – Велела отвести меня к министру обороны СССР - маршалу Малиновскому. После этого в Пермь спустили указ. В Перми я попала на приём к председателю исполкома Пермского областного Совета Борису Коноплёву. И уже в Лысьве меня вызвали в обком. Сказали: мол, больше не ходите, в посёлке Орджоникидзе строится пятиэтажный дом и квартира вам будет. 40 лет я хлопотала об отдельном жилье. В 1982-м мы переехали в собственную «двушку».
В этой «двушке» мы и беседуем с Раисой Михайловной. Но столике возле дивана - фотография молодого человека в форме.
- Сын? – интересуюсь.
- Внук Алик – светится гордостью бабушка. – Недавно из армии пришел, служил в Саратове и Хабаровске. Теперь работает в Лысьвенском ДСУ механиком. Хороший парень, всё умеет по дому делать, мой первый помощник.
Еще один хороший парень, гордость бабушки – внук Михаил. Он живет в Санкт-Петербурге. А вообще у Раисы Михайловны два внука и две внучки. Старшая Настя – следователь, живёт и работает в Перми. Есть и одна правнучка – десятилетняя Катюшка. Но ближе всех к бабушке внучка Алина, недавно она окончила институт. Часто навещает бабулю, помогает по хозяйству. Вот и на акцию «Человек года», где Раиса Михайловна была признана «Человеком-легендой», Алина сопровождала бабушку. В каждом её слове, заботливом движении чувствовалась искренняя любовь к родному человеку. Любовь-гордость и любовь-сострадание. Гордость за героическую бабушку, сострадание к женщине, которая видела разрушение, смерть и горечь войны…
Нашему поколению трудно понять, что пережили люди, прошедшие войну. Всякий раз беседуя с ветеранами, я убеждаюсь: война оставляет на человеке незримый след, особенный свет в глазах - свет доброты и истинной любви. Будто эти люди были избраны кем-то для того, чтобы молиться за тех, кто живёт, и тех, кто будет жить после них...
