Фронтовик Геннадий ФЕДОРЫШИН: «Меня спасла материнская молитва»

Друзья-сибиряки (справа - Геннадий ФЕДОРЫШИН). Румыния, июль 1945 года

Молитва чужой матери стала спасительной

Слушая рассказы Геннадия Францевича и погружаясь в иную реальность, где, спасаясь от града пуль, падают в окопы солдаты, где гусеницы танков вгрызаются в изрытую снарядами землю, где гул кружащих «мессершмитов» действует на нервы, я невольно вздрагиваю. Как можно было выжить в той войне? Не иначе, как родившись в рубашке? Но вместо ответа на мой вопрос Геннадий Францевич поднимается со стула и направляется в коридор. Через минуту возвращается и показывает мне свою спасительницу - медную иконку на прямоугольной пластинке с изображением Девы Марии. Эту иконку, которую он всегда носит в кармане, ему подарила незнакомая бабушка под Ростовом, в Батайске. Непонятно, почему изо всех солдат, длинной шеренгой шагающих по дороге, она выбрала именно рядового Федорышина. Иконка была завёрнута в простой тетрадный клетчатый листок, исписанный молитвами. Тогда Гена сунул его в карман брюк и забыл. Вспомнил о нём только в госпитале в Одессе, когда получил второе ранение в кисть руки.
Сколько раз спасёт его эта иконка? Десятки? Не меньше. Благословение чужой женщины, тоже матери (чей сын, вероятно, не вернулся с фронта), стало настоящим даром божьим человеку, пережившему самое кровавое и тяжкое в истории России сражение.

Ночной «воронок» увёз невиновного

Впрочем, обо всё по порядку. Окунувшись в детство своего собеседника, я поняла: оно было хлопотливым и не лишённым страданий. Родился Гена 31 декабря 1923 года в городе Молотов (Пермь), но себя считает коренным лысьвенцем - ему и года не было, когда его родители в поисках работы подались в провинциальный промышленный городок. Отец Франц Иванович работал рамщиком на лесопилке ЛМЗ, а мама Мария Георгиевна занималась воспитанием двух мальчишек, шила на дому. Рассказывая о своём детстве, Геннадий Францевич вспоминает, как бегал к отцу на работу, носил ему обеды, как жили они в деревянных двухэтажных домах на ул. Страутмана, и как не обошла их семью трагедия 38-го года. Тогда, выметая «врагов народа» из рядов советских рабочих, к подозрительным и неугодным приезжал чёрный «воронок». Приехал он и за отцом Геннадия. После той страшной ночи мама от горя серьёзно заболела и слегла в больницу. Два подростка – Гена и его старший брат Валериан - почти год вели хозяйство самостоятельно, ухаживая за коровой, курами и кроликами. Когда деньги, заработанные отцом, закончились, мальчишки продавали на базаре свои картинки (оба хорошо рисовали) по 10-15 копеек.
Вспоминает Геннадий Францевич, и как вдвоём с братом они одолели зиму, как навещали их учителя, как отощала и изголодалась корова, которую пришлось отвести на бойню. И как 4 февраля 1939 года, отсидев в тюрьме год, пришёл домой их отец, признанный невиновным и потому амнистированный...

Снаряды. От ремесла – до практики

В то время уже долетали до Урала отголоски японской и финской войн. И даже школьники, такие как Гена, понимали: неминуем день, когда линия фронта передвинется в сторону советской границы. Уже тогда, будучи 8-классником, парень держал совет с однокашниками: что будут делать в случае войны? Все решили однозначно: пойдут на завод.
Гена встал к станку в сентябре 1941 года, поступив в ремесленное училище и попав в группу токарей мастера Васильева. В то время, пока его старший брат учился в лётном училище, Геннадий стал свидетелем того, как мгновенно переоборудовался завод, настраиваясь на военные рельсы. Рабочие, среди которых был и вчерашний школьник Федорышин, точили головки к минам, изготавливали корпуса снарядов.
А в мае 1942-го Геннадию пришла повестка в военкомат. Фронту требовалось подкрепление. Федорышин был призван в Камышловское пехотное училище, готовившее младший командный состав. Но окончить 6-месячные курсы новобранцам не удалось. Через три месяца из курсантов училища спешно была сформирована 96-я отдельная стрелковая бригада, а в её составе – рота противотанковых орудий, куда попал Геннадий. Новобранцев погрузили в эшелоны, которые двинулись в юго-западном направлении. Только спустя несколько дней вчерашние мальчишки узнали, что они едут в самое пекло – под Сталинград.

«Эй, русишь? Буль-буль!»

- Первое дыхание войны мы ощутили ночью, когда катера Волжской флотилии переправляли нас на правый берег Волги, - вспоминает Геннадий Францевич. - Район, где шла переправа, обстреливался из миномётов,  орудий, слышна была пулемётная стрельба. Утром мы узнали, что наша рота расположилась в южном пригороде Сталинграда, в Бекетовке. Мы заняли позиции на склонах Дар-горы и Купоросной балки. Немцы, несмотря на крупные потери, по нескольку раз в день атаковали, стремясь во что бы то ни стало прорваться к Волге и овладеть переправой. Под Сталинград мы прибыли 10 августа и весь август, сентябрь и октябрь провели в ожесточённых оборонительных боях.
Восстанавливая в памяти события тех дней, мой собеседник вспоминает, как в минуты ночного затишья, бряцая кружками и тарелками, немцы кричали из окопов: «Эй, русишь? Буль-буль!», намекая: мол, завтра мы вам зададим жару! Наши отвечали крепким русским словцом. А утром уже на деле доказывали свою верность родной земле и матушке-Волге.

Удар... И запах раскалённого железа

В боях под Сталинградом рядовой Федорышин провёл 95 дней. Запомнил он тот самый переломный день - когда вражеские войска были оттеснены с берегов реки.
- Ранним ноябрьский утром воздух взорвался сотнями залпов. Казалось, раскололось солнце, и земля под ногами задрожала, - рассказывает свидетель событий. - Это из всех стволов открыла огонь Волжская флотилия. А сигналом к атаке был мощный залп «катюш». Нас охватил озноб, но не от страха, а от радости, ликования. Мы были вконец измотаны и «катюшам» очень обрадовались.
Под прикрытием миномётного огня пехоте было приказано вести наступательные действия. А немцы не сдавались. Казалось, вышибить их из окопов будет невозможно. На поле из груды погибших тел образовывались холмики, припорошенные снегом. Скрываясь за ними, солдаты бежали вперёд. Среди них был и Геннадий. Ещё в самом начале боя его напарника-подносчика патронов убило осколком - тот залетел под самый обрез каски. В дополнение к солидному весу противотанкового оружия Гена набросил себе на плечо ещё и сумку со снарядами. Так и не добежав до вражеских окопов, рядовой Федорышин был сражён осколком снаряда. Боли не было - он почувствовал лишь удар и запах раскалённого железа. По ногам потекла кровь…

С минного поля вынесла Голубка

А дальше - госпиталь в Саратове, после которого Федорышин попал в 191 гвардейский артиллерийский полк 86-й гвардейской стрелковой дивизии. Ему присвоили звание сержанта  и назначили командиром отделения артразведки при командире полка. В составе 3-го и 4-го Украинских фронтов он участвовал в освобождении Донбаса, Батайска, Ростова-на-Дону, Мариуполя. В начале 1944 года 3-й Украинский вёл бои за освобождение Николаева, Одессы, Тирасполя и Кишинёва. Во второй половине августа началась крупная Ясско-Кишинёвская операция 2-го и 3-го Украинских фронтов. 29 августа во время ночного боя Федорышин получил контузию, а при выходе с поля боя - ещё и сквозное пулевое ранение левой кисти. Снова госпиталь, на этот раз в освобождённой Одессе.
Рука зажила быстро - пуля не задела кость и связки. Опять везение? Нет, наверное, его берегла та самая бабушкина иконка. Геннадий Францевич поведал мне только о двух эпизодах счастливого спасения. Под Ростовом, попав под обстрел, он стал свидетелем того, как от сброшенных «мессершмиттом» снарядов остались лишь воронки. Погиб его фронтовой товарищ и молодая медсестра, перевязывавшая в окопе раненых солдат. Ещё один его друг налетел на мину возле маленькой деревушки в Приднестровье. Оба приятеля направлялись на лошадях через лог к деревне. Вороная кобылица Федорышина Голубка, услышав взрыв, буквально вынесла своего седока из смертельной ловушки. Когда позже к этому месту прибыли минёры, они обнаружили, что поле просто нашпиговано противотанковыми минами. Разве не удивительно, что ни одну из них не задела его верная фронтовая «подруга»?
После второго случая пребывания в госпитале Федорышин вернулся в родной полк. Тот уже освобождал Румынию. Вместе с однополчанами прошёл Болгарию, Югославию, Венгрию, Австрию. Конец войны встретил в Румынии, где с группой товарищей выполнял спецзадание командования Южной группы войск. Но прежде чем он увидел своих родных, прошло ещё два года службы.

Станки разрабатывали рационализаторы-самоучки

В 1947 году, вернувшись в Лысьву,  Геннадий поступил в техникум. Получив специальность техника-технолога ковочно-штамповочного производства, устроился в штамповальный цех ЛМЗ. Сначала трудился помощником мастера, затем мастером и начальником смены. В марте 1959-го Геннадий Францевич был назначен начальником цеха сшивной оцинкованной посуды (ЦОП).
- Когда я пришёл в ЦОП, старое оборудование в цехе было опасным для рабочих, люди постоянно травмировались, - вводит меня в курс дела бывший заводчанин. - Необходимо было срочно что-то менять. Конструктор цеха автоматизации и механизации Жуков предложил усовершенствовать линию по изготовлению оцинкованных ведёр и бельевых баков. Он выполнил проект, цех механизации изготовил станок... В итоге появилась полуавтоматическая линия из шести станков.
Так постепенно труд в цехе был полностью механизирован. От былых грязи, шума, ручного труда в нём не осталось и следа. И всё это благодаря рацпредложениям рабочих и неравнодушию руководителя.  Через несколько лет дирекция завода объявила цех оцинкованной посуды цехом высокой культуры и сплошной механизации. Он стал головным в своём министерстве, на завод приезжали специалисты по обмену опытом, брали на вооружение технологии, присылали на стажировку кадры.
23 года своей жизни Геннадий Францевич отдал только этому производству. И вдвойне обидно ему осознавать, что сегодня его детища уже нет. Никто не приглашает бывшего начальника пройтись по родным коридорам, прикоснуться к тем стенам, в которых он трудился столько лет. Приглашать просто некуда, раз производства не существует.
Так случилось, что подаренная когда-то сердобольной старушкой иконка спасла жизнь молодому парнишке, но не смогла защитить его от будущего, стремительно разрушившего то, в чём он когда-то преуспел, что создал вместе со своим трудовым коллективом.

Фото из архива «Искры»
и Геннадия Федорышина.

В день памяти Сталинградской битвы

 0

 0