Сегодня искусство остановить время – дело, подвластное каждому. Всякий сам себе фотомастер: камеры – даже в телефонах. А ведь ещё полвека назад, в эпоху плёночного фото, всё было гораздо сложнее. К примеру, в годы Великой Отечественной в Лысьве работали всего три фотографа. Одна из них, Анастасия Васильевна Савинцева, пожалуй, первая в городе женщина – профессиональный фотограф. Всю войну она снимала трудящихся завода № 700 для пропусков. Тысячи лиц на протокольных чёрно-белых карточках. Тысячи судеб...
Боюсь войны!
В углу светлой комнаты на тумбе стоит телевизор, рядом – стол, покрытый клеёнкой. Тикают старенькие настенные часы, над столом – рукописный календарь на месяц с указанием памятных дней. На маленькой кухоньке, обвивающей большую русскую печь, суетится хозяйка. Невысокая, худенькая. По русской традиции выставляет на стол всё, что есть в доме.
- Давайте чай пить, - Анастасия Васильевна ставит передо мной чашку. - Чё уж есть - угощайтесь, - на её лице улыбка. - Только печенье сами распечатывайте – одна рука у меня сейчас. 8 апреля парализовало-то меня, а так всё добрая ходила. Дочь в Перми живёт, временем приезжает. А сын – на Украине, в Кривом Рогу. Там чё творится! Ой, ребята, не могу! Запереживала, да и долбануло меня. У меня внучка замужем, у неё один сын, у внука – четверо. Я сыну говорю: собирай их всех в багажник и приезжайте. Бросайте всё, жизнь дороже!
Войны бабуля, как она сама себя называет, боится. Хоть и не бывала на фронте, но лиха хлебнула: в военные годы приходилось даже морковную ботву жевать. Голодать ей было не впервой: в 1931-м их семью раскулачили. Отец не пожелал идти в колхоз, и январской ночью у них отобрали всё: коров, лошадь, кур, даже тулупы, валенки и горшки… Крепкая крестьянская семья стояла в исподнем и смотрела, как с азартом, вытирая пот, курочат дом их же соседи. Двое взрослых и восемь детей какое-то время жили в брошенном сарае. Оделись в лохмотья, которые советская власть не забрала. Мёрзли и голодали.
- А ещё меня из школы выгнали – чтобы не разлагала учеников, - вспоминает Анастасия Васильевна. – В первом классе... Деревенским сказали: кто их пустит к себе – сбросим трудодни. Двое маленьких у нас умерли. Гришенька - прямо у меня на руках... Мы с мамой его гробик тащили за 20 километров на санках – на деревенский погост не пустили нас.
На следующий год Настю в школу взяли. Она каждый день ходила из родной деревни Барковец, что в Кировской области, в райцентр за пять километров. Зимой было очень страшно: нескольких школьников съели волки.
Приехала, и началась война
Фотографом, окончившая с похвальной грамотой семилетку, Настя быть и не помышляла.
- Паспорт я тогда получала. Пришла в фотоателье за карточками, гляжу - а они в воде плавают. «Ой-ёй-ёй! – говорю. - Размокнут ведь!». А женщина-фотограф отвечает: «Ничё-ничё, приди вечером, я их высушу». Вскоре узнала: армянин-фотограф набирает учеников. Пошла. Он взял меня и мужчину лет 45. Мол, если я ничего не пойму, мужик поймёт. А вышло наоборот: тот - ни в зуб ногой, а я научилась.
Вскоре её стали посылать в командировки по району с тяжёлым фотоаппаратом и треногой. 17-летней девушке приходилось ночевать в далёких деревнях, ездить одной по ночам на лошади. Не девичье, в общем, дело. От командировок она отказалась, а начальник злился. Тогда написала в Лысьву тётке: мол, нельзя ли где-нибудь устроиться на работу? Получив утвердительный ответ, взяла расчёт. В Кирове в поезд её посадил дядя. В руках – маленький узелок с нехитрым скарбом и каравайчиком хлеба, в кармане – 15 рублей.
- В вагоне есть боялась, - вспоминает Анастасия Васильевна. - Думала: а вдруг нельзя? Так всю дорогу на верхней полке и просидела. Не знала даже, что туалет есть. Ничё не знала, бестолковая, не бывала нигде. Деревня...
В Лысьву приехала в 11 вечера 21 июня. А утром началась война...
Настя удивила мастера
Настя и её тётя проснулись от шума за окном. По улице посыльные на велосипедах и лошадях развозили повестки, люди суетливо сновали взад-вперёд, в соседних домах голосили женщины. И отовсюду неслось страшное: «Война!».
- Хозяева радио включили, - глаза бабули тускнеют, в них появляются слезинки. – Левитан, потом Молотов сказали: немцы напали. Все реветь давай. Сабантуй был в этот день, но народу мало пришло. Многие повестки получили, последние часочки дома… Ужас! Вспоминать и то страшно!
На следующий день Анастасия устроилась в электроцех табельщицей. Позже стала бухгалтером. Вскоре потребовался постоянный пропуск, а к нему – фотография… Так в её жизнь ненавязчиво поступил сигнал об удивительном ремесле – останавливать время.
Сфотографировавшись в ателье, девушка спросила, когда приходить за снимками. Фотограф Зотин ответил: недельки через три. На вопрос «Нельзя ли поскорее?» зло бросил: «Это вам не лепёшки печь!».
- А я ему: мол, могу и лепёшки пекчи, и фотографировать. Он совсем разозлился: ты не шути! Какие, говорю, шутки.
В это время в мастерскую зашёл мужчина. Юркая девчушка, спросив разрешения, зарядила кассету и «щёлкнула» его. Тут же проявила негатив, а отпечатать решила вечером – обед подходил к концу. После смены Настя, как и обещала, отпечатала снимки. Удивлённый мастер оформил её перевод в военизированную охрану - в её составе было бюро пропусков, к которому относилась фотография.
- Бухгалтерша завозникала: мол, обучила тебя, а ты уходишь! А что мне было делать? В цехе я получала 275 рублей и хлебную карточку на 400 граммов. За жильё отдавала 50 рублей. Даже не за комнату - за деревянный ящик, на котором спала. А в фотографии зарплата – 2000. И карточка на 600 граммов! Первую зарплату получила – прям праздник у меня был! Пошла и приоделась – я же на народе.
С Сергеем Дмитриевичем Настя сработалась, быстро вникла во все тонкости процесса. Иногда он оставлял её одну на день-другой. Знал: не подведёт.
- Мы с ним два года проработали, а потом он заболел и умер. Ой, как жалко его было! Внимательный, обходительный, душевный... Осталась я одна, а тут как раз обмен пропусков начался во всём заводе. По 400 человек в день приходили! С утра до вечера всё ходом, ходом, ходом... Буквально жила на работе несколько месяцев.
Добрый светлый человек
О художественном фото тогда и думать не смели. Иногда заглядывали выписавшиеся из госпиталя, просили сделать фото.
- Хоть и нельзя было, но делала милосердие и фотографировала их. Но так, чтобы никто не видел. Пришёл как-то военный, которого направили в Кын обучать допризывников, а у него карточек много было. Он мне их и отдал. Я хлеб выкупила и продала, а себе купила бурки. Негоже было на народе в деревянных башмаках ходить.
Дома она постепенно оборудовала небольшую фотолабораторию и понемногу прирабатывала. Сама готовила растворы, нарезала плёнку. Люди приглашали её сделать семейное и детское фото. А ещё звали фотографировать покойников.
- Не любила этого – все ревут, я тоже. Слёзы смахиваю и снимаю. Однажды отец приехал ко мне, а я обревленная вся: снимала удавленника. Двое детей у него, жена только из роддома пришла. Отец: ты чё? Объяснила. Он запретил мёртвых фотографировать, и я не стала. А потом пришли из милиции: мол, на вас жалоба, что прирабатываете. Пришлось домашнюю лабораторию разобрать, а «Фотокор» отдать деверю. Его дети им играли...
После войны с фотографией пришлось расстаться: один за другим родились дети. Потом она ещё два года фотографировала людей при быткомбинате, на рынке. Уволившись, уже больше никогда не брала фотоаппарат в руки.
- Фотографировать так приятно! Снимаешь, проявляешь, фотокарточки печатаешь. Такая красота на них получается! Жаль, что боле не пришлось… А работать фотографом мне нравилось. Люблю быть с народом.
За плечами этой удивительно выносливой и одновременно обаятельной пожилой женщины – почти век жизни. За 68 лет трудового стажа поработала Анастасия Васильевна на разных специальностях. Когда - за зарплату, когда - за кусок хлеба... Немало испытаний выпало на её долю. Но от тягот и бед не ожесточилась, не скукожилась до убогого мирка обывателя её душа...
Удивительное ремесло фотографии не стало её призванием на всю жизнь. Но это был яркий её период. Если вдуматься – это ж в скольких семейных и официальных архивах хранятся снимки фотографа Савинцевой? Длинная череда человеческих судеб... В этом нескончаемом потоке – и кадры из её жизни, наполненной живым и неравнодушным делом. Любовью к людям. Надеюсь, эти главные черты её характера – удивительное человеколюбие и оптимизм – мне удалось запечатлеть на своём фото. Остановить одно из удивительных мгновений жизни – встречу с ДОБРЫМ и СВЕТЛЫМ человеком.
Социальные комментарии Cackle
перейти к списку статейверсия для печати
