Там, где Кумыш бьёт из-под земли

Посёлок Вынырок. Думаю, не каждый лысьвенец точно укажет, в какой стороне он находится. Многие ли готовы трястись по бетонке почти три часа, чтобы увидеть чудо природы – речку Кумыш, выныривающую из-под земли? Чтобы почувствовать, как в этом уникальном месте оживает история? А может, готовы? Сегодня территорию бывшего спецпоселения предлагают в качестве ещё одного уникального туристского бренда Лысьвы.

Путь неблизкий
В урочище Вынырок мы отправляемся вчетвером: за рулём начальник отдела по охране окружающей среды и природопользованию Сергей Михута, рядом с ним крае-
вед Николай Парфёнов. Мы с заядлым туристом и охотником Владимиром Ефимо-вым расположились на заднем сиденье «Нивы».
- Путь неблизкий, - предупреждает Сергей Васильевич и объясняет цель нашего путешествия. Во-первых, посмотреть, в каком состоянии перезимовавшие постройки – информационный стенд и обеденная зона с навесом для туристов. Всё это соорудили прошлой осенью. Во-вторых, собрать артефакты – то немногое, что ещё сохранилось от бывшего спецпоселения.

ИЗ ИСТОРИИ. Официальную дату основания посёлка Вынырка найти не удалось. Если судить по письменным воспоминаниям жителей, это были сентябрь-октябрь 1929-го или апрель-май 1930 года. В любом случае время первой волны сталинских репрессий. Первую группу русских, украинских и белорусских «кулаков», состоявшую примерно из 120 человек, привезли на станцию Кумыш. Среди них были мужчины, женщины, старики,  примерно половина - дети.

Для тех, кто не знает путь-дорогу, подскажу: не доезжая до Кормовища, нужно свернуть налево. Сворачиваем. Выезжаем на бетонку - и взору открываются кучи мусора, сваленного по обочинам. На берёзе, распустившей свежую листву, кто-то пристроил замызганную робу. На дороге банки, пакеты, бутылки...
- Неприятно на это смотреть, - соглашается Сергей Васильевич. – Нужно что-то делать, если мы хотим предложить маршрут туристам.
Навстречу нам попадается мощный грузовик, опорожнивший кузов на свалке. Его потряхивает на ухабах, и в стороны разлетается древесная пыль.
- Опилки разгрузил, - констатирует Владимир Ефимов.
Дорога до Вынырка сносная. Правда, в некоторых местах приходится объезжать большие лужи. Наградой становится незабываемая встреча с утками. Птицы обосновались в длинных канавах, или бочагах, как по старинке назвал их Николай Михайлович. Машин не боятся, разве заплывают чуть дальше в траву - и их скрывают деревья. Жаль, не успеваю сделать фото красавца-селезня...

Из настоящего – в прошлое
По дороге мужчины делятся рыбацкими историями. Их интересует речушка Талка: говорят, весной в неё заходит хариус. В некоторых местах речка образует заболоченные места, где, как предполагают мои попутчики, обитают караси.
Бетонная дорога периодически сменяется глиняным накатом. И в труднопроходимых местах кто-то из завсегдатаев маршрута или водителей лесовозов заботливо «постелил соломку» – кинул охапки отлёта. Утрамбованный колёсами, он пропускает воду и оставляет участки сухими.
Впереди ещё одно заболоченное место. Медленно ползём по древесному следу. Отлёт свежий: видно, положили недавно.
- Тут трубу украли, - поясняет Сергей Васильевич. – Сдали на металлолом.
- Это ж сколько надо было сил потратить, чтобы её достать! Что за люди? Ведь себе же хуже делают, у себя воруют! – комментируют попутчики.
Чем ближе подъезжаем к месту, тем более диким становится лес. Ивняка, который встречался в начале пути, уже не видно. По обочинам всё больше елей. Тайга расступается, неохотно пропуская белую нить бетонки. По обочинам ясельным подростом зеленеют хвойники. Не будут тут ездить машины - и через год-два всё зарастёт.
Дорога заканчивается внезапно. Кажется, будто автомобиль упирается в пустоту, в чистое голубое небо. Справа стеной встают гигантские ели. Слева овраг, заросший лесом. Впереди обрыв. Некогда тут был мост, сегодня остались лишь крутые насыпи. Словно две руки, они тянутся навстречу друг другу, пытаясь соединить прошлое и настоящее.

ИЗ ИСТОРИИ. Мужчин-поселенцев сразу отправили в глухую тайгу - на место, где из-под земли бил стремительный водный поток. Остальных разместили подальше от железной дороги, в деревнях Большой и Малый Кумыш. З.Т. Перебатова вспоминала: «Семьи переправили в глухое и необжитое место в Лысьвенском районе. Мужчины и женщины выкорчевали лес, построили шалаши. В них и пережили первую зиму. По теплу стали строить бараки, в них селились по несколько семей».

«Снимай обувь!»
Особенно хорошо просматривается бывшее поселение с противоположного берега. Но чтобы взобраться на крутой склон, нужно перейти суходол – ответвление Кумыша. Весной эта маленькая речка полноводна, но летом почти полностью пересыхает.
- Чего не сделаешь ради хороших фотографий... - критично оглядев мои кроссовки, говорит Сергей Васильевич и командует:
- Снимай обувь!
Минута - и на мне его рыбацкие бахилы с голенищами на помочах. Чувствую себя первопроходцем. Кто знает: может, я и вправду первая, кто перейдёт речку этой весной.
А какая кругом красота! По берегам цветут жёлтые головки лютиков. На пригорках разлилась белым цветом припозднившаяся нынче черёмуха. Птицы трещат так, что их голоса почти осязаемы. Воздух настолько густ, что кажется, его можно резать увесистыми ломтями и мазать на хлеб. Удивительно, но ничего в этой местности не выдаёт страданий первых поселенцев.

ИЗ ИСТОРИИ. Стратегическая задача, поставленная властью перед спецпоселенцами, заключалась в заготовке леса.  Л.Н. Стёжина (Гроза) вспоминала: «Родители мамины прожили полгода. Ходили на работу, простыли. Топора в руках они до этого не держали, а отправили их на лесозаготовки. План не выполняли, поэтому им не давали хлеба». Выполнявшим план полагался паёк в 200 граммов муки в день и немного крупы. Но и эта норма выдавалась нерегулярно, с большими перерывами. Первое время денег за работу не платили, поэтому в качестве местной «валюты» выступала сушёная вобла. Голод был страшнее холода и самой тяжёлой работы. В конце смены переселенцы колотили железякой по подвешенному на столбе куску рельса, чтобы обессилевшие люди могли вернуться в посёлок.

Нет креста, нет памяти...
Суходол – река холодная. Но Кумыш, выныривающий из-под морщинистой белой скалы, - просто ледяной. Пенные перекаты играют бликами на солнце. Вода с привкусом то ли металла, то ли камня. Немудрено, что под землёй она торит себе путь в шесть километров. А вырвавшись на свободу, несётся стремительно и бурно.
Под ёлками у реки охотники сделали бивак: здесь есть кострище и удобное сиденье на пригорке. По вечерам тут хорошо помолчать под звуки говорливого Кумыша.
- Хорошо бы построить вот здесь площадку для обзора, - рассуждает Сергей Васильевич. – Тут удачное место для фотографирования.
Над рекой рядом с дорогой - информационный щит. О том, каким трудоёмким оказался процесс его установки, говорят несколько вырытых ям по бокам от столбов. Рабочие долбили землю и каждый раз натыкались на камни.
Хорошо перезимовал и навес. Лавки, стол – всё целое, прочное. А вот крест, некогда установленный в этом месте, почти сгнил. Надо бы новый. Лучше основательный, каменный, чтобы было куда положить полевой букет в память о тех, кто упокоился здесь навсегда.

ИЗ ИСТОРИИ. Смертность в спецпоселении была ужасающей. В некоторые дни умирали пять-шесть человек. Могилы не зарывали в течение нескольких недель. Люди жили «под комендантом». У них не было паспортов, никуда нельзя было отлучаться без разрешения работника НКВД. Кровавую память оставили после себя коменданты Денисюк, Холодилов, Щёголев, Калистратов.

Даже электростанция и мельница
Мы идёт в гору – ищем кладбище.
- Ещё несколько лет назад оно хорошо просматривалось с противоположного берега, - уверяет Николай Михайлович.
Но сейчас всё так густо заросло ельником, что ни одна стёжка, ни один просвет не дают подсказки. Долго бродим по склону. Да, собственно, что мы ищем? Если от изб не осталось ни бревнышка, ни кирпичика, кресты истлели и подавно. Если только каменные надгробья - так и их укрыла трава.
Отправляемся на место бывших усадеб. Намереваемся найти то, что может стать экспонатом для музея. Надо же: столько лет прошло, а симметрия бывших улиц до сих пор угадывается в обрамлённом лесом прямоугольнике посёлка.

ИЗ ИСТОРИИ. Постепенно спецпоселенцы обзавелись индивидуальным жильём. В посёлке, состоявшем из Верхней, Центральной и Нижней улиц, тесными рядами выстроились более 50 домов. Для борьбы с голодом организовали промартель. В ней изготавливали кирпич, телеги, выделывали шкуры. Словом, делали всё, чтобы прокормиться. А трудиться спецпоселенцы умели - в их руках ладилась любая работа! Промартель окрепла настолько, что вскоре превратилась в колхоз под названием «Уралец». По воспоминаниям Р.А. Красовитовой, на колхозных полях выращивали рожь, овёс, ячмень, клевер, овощи. Имелась пасека. На берегу Кумыша возвели конюшню, свинарник, скотный двор. Были школа и клуб. Появились своя электростанция и мельница...

Что стало с хозяином чашки?
Наш «улов» – несколько железных чашек, проржавевшие коса, пила, эмалированный таз, остов фары то ли от мотоцикла, то ли от трактора. Но самое интересное - в руках у Николая Михайловича: тяжёлая чашка с тремя металлическими заклёпками.
- Её чинили, - поясняет краевед. – Представляете, как она была кому-то дорога....
Ищем клеймо лысьвенского завода, но его нет. На донышке синими чернилами - незнакомые буквы, больше похожие на арабскую вязь. Наверняка эта миска приехала в неприглядный таёжный угол издалека. В Вынырок ссылали раскулаченных из Украины, Белоруссии, Ленинградской, Курганской и других областей страны. Какая же история у этой чашки, кто из неё ел, кто дорожил ею настолько, что ставил заплатку за заплаткой, чтобы только она по-прежнему занимала своё место на столе? Что стало с владельцем «арабской» посуды?

ИЗ ИСТОРИИ. Наступил 1937-й год. Первыми в списке «врагов народа» оказались спецпоселенцы.  Их по-прежнему звали «кулаками». Под вечер или ночью в Вынырок приезжали милиционеры в сопровождении иногородних понятых и производили аресты.
Количество проживающих в каждом лысьвенском спецпосёлке варьировалось в пределах 500 человек. Около трети от этого числа составляли дети. По неполным данным, в годы второй волны репрессий в Вынырке арестовали около 30 человек, что составило более 10% взрослого населения.
Перечень обвинений был широк: от шпионажа до недонесения о контрреволюционной деятельности или антисоветской пропаганде. Савелия Митрофанова и Василия Юрко арестовали по обвинению в шпионаже. Это в глухом таёжном углу, откуда без разрешения коменданта шагу нельзя было ступить?! Обоих приговорили к высшей мере наказания и расстреляли 15 февраля 1938 года.
Выбивать признательные показания чекисты умели.
Р.А. Красовитова приводила воспоминания М.М. Паршакова, которого во время допроса несколько человек одновременно били так, что он летал из угла в угол.
Поскольку обвинительная база буквально выдумывалась на ходу, нередко следствие велось от одного года до двух лет. Так, Алексея Красовитова арестовали 31 декабря 1937 года, а освободили 2 октября 1939-го за недоказанностью состава преступления. Семён Соловьёв умер в следственном изоляторе через три месяца после ареста.

Благодаря и вопреки
Посёлок Вынырок просуществовал недолго. В 1956 году оттуда выехали последние поселенцы.
- Странно, что природа так быстро «прибралась» за человеком, - рассуждаю я.
- Ничего странного, - отвечает Николай Парфёнов. – Домов капитальных тут никто не строил - бараки да времянки.
Пьём чай. Солнце пригревает. И так трудно поверить, что каждый клочок этой земли пропитан потом и кровью.... Воображение рисует ватагу мальчишек, строящих запруду у моста, мельничное колесо. Коров, пасущихся вдали, на лугу. Суетливых кур в подворотнях. Была здесь и мирная жизнь после войны. Но как быстро разделалась природа с деяниями человека, заполняя животворящим теплом всё вокруг! Со времён тех жутких событий прошло почти 90 лет. Получается, сегодня мы видим почти то же, что и первые поселенцы, – дикую тайгу.
Уезжать не хочется, но мы и не заметили, как в поисках и разговорах прошло полдня. На обратном пути нашу машину сопровождает коричневый большекрылый ястреб. Летит, садится на дерево и ждёт, когда подъедем. Снимается с веток и вновь летит. Даёт рассмотреть себя и даже сфотографировать. С обочин кивают распустившиеся медуницы. Радует глаз свежая зелень. И приходит понимание счастья в текущем моменте.
Жизнь красивейшего места под названием Вынырок обнулилась и начала новый цикл. Она продолжается благодаря и вопреки. И нам, в большинстве своём потомкам переселенцев, важно об этом не забывать…

Кстати...                        
Воссоздание истории посёлка спецпоселения Вынырка ещё впереди. К сожалению, сегодня очень мало осталось воспоминаний очевидцев тех событий, рассказов детей и родных. Если жизнь вашей семьи связана с этим местом, если у вас сохранились фотографии, письма, дневники, - звоните в «Искру» по тел. 6-14-22. Мы готовы встретиться с вами.

По вопросам оказания финансовой помощи для восстановления памятника в посёлке и организации туристских маршрутов нужно обращаться в отдел по охране окружающей среды и природопользованию по тел. 2-78-32.

Елена Кожевникова
Историческую часть материала предоставил краевед Николай Парфёнов

Фото автора

.

 1

 0

Tweet

Социальные комментарии Cackle

перейти к списку статейверсия для печати