Осенью 2008 года «Искра» рассказывала читателям об этой трагедии. Напомним: 8 августа, около полуночи, Александр Ковшевников, управлявший автомашиной «Волга», сбил Станислава Губина, стоявшего на обочине дороги неподалеку от перекрестка. Водитель с места происшествия скрылся, пострадавший от полученных травм скончался. В конце минувшего декабря состоялся суд. О том, как он все рассудил, и пойдет речь.
Погубили не только сына...
Вот что пишет по этому поводу в редакцию мать Станислава Губина Алевтина Александровна:
«Когда у нас в семье случилось это страшное горе, мы почему-то думали, что суд будет справедливым. Что не может случиться такого, чтобы человек, лишивший жизни другого человека, оставивший вдовой молодую жену и сиротой ребенка, не понесет заслуженного наказания. Ведь и меня в 1978 году, тоже на улице Ленина, сбил и покалечил автомобилист. Но тогда суд назначил ему пять лет лишения свободы в настоящей колонии, а не в ее имитации. Ковшевникова же приговорили к отбыванию наказания в колонии-поселении, то есть просто «отправили в командировку». И не на пять лет, как мы ожидали, а только на два с небольшим года.
Долгие четыре месяца, пока длился процесс, мы жили надеждой, что от справедливого решения суда нам станет легче. Но теперь наша жизнь остановилась, в ней что-то сломалось. И стало еще хуже, чем было. Теперь мы убедились в правомерности поговорки: «Закон что дышло - куда повернешь, туда и вышло». Пусть приговор останется на совести тех людей, которые методично и со знанием дела добивались, чтобы виновный в смерти сына, мужа и отца отделался только испугом. Но как объяснить своим родственникам и коллегам, друзьям и знакомым Стаса, почему погубивший его человек практически остался на свободе? Почему жизнь Станислава оценили так ничтожно? Ведь погубили не только его: погубили наши счастье, покой, будущее...».
Наверное, в процитированном отрывке есть эмоциональные перехлесты. Скорее всего, участвовавшие в процессе юристы скажут: мол, Алевтина Александровна плохо разбирается в законодательстве, поэтому и сомневается в справедливости приговора. Но так ли уж она неправа? Судите сами.
Наличие отсутствия
Вот, к примеру, один из аргументов мотивировочной части приговора: «...суд не рассматривает вопрос о наличии или отсутствии у А.И. Ковшевникова технической возможности избежать дорожно-транспортного происшествия, поскольку пешеход С.Н. Губин до наезда им обнаружен не был. Соответственно, подсудимый не предпринимал каких-либо мер избежать наезда, в том числе и мер к снижению скорости».
Откуда взялась такая доподлинность? Не поверите - со слов самого А.И. Ковшевникова. Оказывается, Александр Иванович «признает, что именно он совершил наезд на пешехода С.Н. Губина». Поэтому «суд принимает за основу показания подсудимого, из которых следует: проехав на своем автомобиле перекресток ул. Ленина-пр. Победы, двигаясь по своей полосе движения со скоростью 50 км/час по ул. Ленина, он, не снижая скорости, объехал справа расположенный на дороге канализационный люк, затем сразу стал слева объезжать стоящий у правого края дороги автомобиль, сконцентрировав свое внимание на нем, а также на мусоре, находящемся в луже, в связи с чем не увидел, что на дороге находится пешеход Губин... Губина он также не увидел, так как было темно, не было освещения, видимость ограничивалась кустами и навстречу ехал автомобиль».
Для полноты картины добавим: А.И. Ковшевников говорил еще о и том, что в луже зачастую плавает крупногабаритная древесина, грозящая при столкновении аварией.
Наверное, не будь показаний свидетелей, Алевтина Ивановна еще могла бы согласиться с такими аргументами. Но как прикажете соглашаться, если ни один из очевидцев ни слова не сказал о встречном автомобиле, который мог ослепить А.И. Ковшевникова фарами?! Да и хозяин стоявших на обочине «жигулей», которые якобы объезжал подсудимый, заявил на заседании: люк расположен «вровень с дорогой, и его можно проехать, не объезжая», а «кусты рядом с местом стоянки его машины освещения не закрывают и не мешают видимости». Что касается древесины, так, по его словам, досок, на которые ссылался А.И. Ковшевников, там сроду не бывало, потому что мелководному потоку от дорожного слива их попросту не поднять. К тому же справка ООО «Горсвет» подтверждала: освещение в районе места происшествия в тот вечер включили вовремя, на его недостаточность вообще никто никогда не жаловался. Опять же о стремительности, с которой двигался транспорт подсудимого, мнение свидетелей было практически единодушным. Четверо инспекторов полка ДПС, находившихся в это время неподалеку, почти в голос сообщили: по шуму двигателя профессионально определили, что А.И. Ковшевников мчался на большой скорости и не снизил ее, проезжая перекресток. Хотя согласно правилам дорожного движения обязан был это сделать, потому что там расположены пешеходные переходы и светофоры.
Невозможность обнаружения
Исходя из этих показаний, А.А. Губина, естественно, сделала вывод: водитель наверняка не заметил ее сына потому, что ехал со значительным превышением скорости. И, возможно, не совсем трезвым. Однако экспертизу на содержание у него в крови алкоголя провели только через двадцать часов после ДТП. А этого времени более чем достаточно, чтобы «вышибить» из себя веником в парной остатки вчерашней выпивки. Поэтому следов опьянения у А.И. Ковшевникова и не обнаружили. А вот исследования погибшего не преминули провести сразу и выявили 1,5% содержания этилового спирта. Это вполне позволяет подразумевать: он попал под машину без «помощи» ее водителя. Потому и появился еще один аргумент судьи:
«Выбранный А.И. Ковшевниковым скоростной режим в 50 км/час хотя и не превышал ограничений, установленных п. 10.2 ПДД, но не обеспечивал ему соответствующего контроля над автомобилем и дорогой, в том числе видимость в направлении движения, что и повлекло невозможность обнаружения на дороге водителем А.И. Ковшевниковым пешехода С.Н. Губина».
Наверное, все точки над «i» мог бы поставить следственный эксперимент. Но следователь провел один из них только в мае, другой в – июне, то есть чуть ли не через год. И оба - с нарушениями УПК: не пригласил ни самих пострадавших – мать или жену погибшего, - ни их законного представителя, то бишь адвоката. К тому же вместо одного из понятых в его протоколе расписался отец подозреваемого, что категорически противоречит закону. В итоге суд признал такие доказательства недопустимыми и отверг их. Вдобавок к этому государственному обвинителю пришлось смягчить обвинение, исключив из него нарушения Ковшевниковым п.10.2 ПДД как не нашедшие подтверждения в ходе судебного следствия. И суд с ним согласился, поскольку сообразно законодательству смягчение было «заявлено после исследования значимых для этого материалов дела и … является для суда обязательным». Тем более, что незадолго до того он был вынужден констатировать: показания подсудимого в этой части «стороной обвинения не опровергнуты и согласуются со схемой (происшествия – авт.), представленной подсудимым и взятой судом за основу».
От второй ссылки на признания подсудимого и на его художественные способности Алевтина Александровна ахнула: «Это что же получается? Исключив из доказательной базы результаты следственного эксперимента, суд остался ни с чем. И теперь вместо того, чтобы доказывать преступление подсудимого, доказывает то, что рассказал и нарисовал ему подсудимый! А с чего бы Ковшевникову быть откровенным, если заранее известно: количество сказанной им правды будет прямо пропорционально количеству лет, которые он может провести за решеткой? Да и как можно верить тому, будто он вел автомобиль со скоростью 50 км/час, если перечисление травм, нанесенных машиной погибшему сыну, занимает половину машинописного листа?».
За что боролись...
Суд признал Александра Ивановича виновным в том, что тот оставил пострадавшего в заведомо беспомощном состоянии, а также в нарушении ППД, повлекшем по неосторожности смерть потерпевшего. По совокупности преступлений приговорил подсудимого к двум годам и двум месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении. А еще лишил его права управлять транспортом на два года. Постановил взыскать с него в пользу несовершеннолетнего сына погибшего полмиллиона рублей компенсации морального вреда.
У этого постановления тоже есть своя история. Вот что пишет о ней Алевтина Александровна:
«Кто измерит боль четырехлетнего ребенка и его, возможно, поломанную судьбу? Теперь он наблюдается у трех врачей сразу и повзрослел за несколько дней. Каждый день, утром и вечером, говорит об отце. Я его понимаю как никто другой, потому что сама лишилась мамы в шесть лет. И в моей долгой жизни не было ни дня, чтобы я не жалела о том, что ее со мной нет. Сколько слез я пролила из-за этого, одному Богу известно. Я помню день, в который она умерла, до мельчайших подробностей: запахи, звуки, слова… И особенно – похороны. И мой внук будет помнить подобное. Он по какому-то наитию понимал, что случится трагедия. У меня до сих пор стоит перед глазами картина: Стас вернулся с работы, Максим бросился ему на шею, поцеловал, а потом они прошли в комнату и стали дурачиться на диване. И вдруг среди этого веселья Максим поворачивает к себе лицо отца, смотрит ему в глаза и говорит: «Папочка, я тебя никогда не забуду». Все, кто был в доме, опешили: с чего это он такое сказал? Это произошло за месяц до гибели Стаса...
Как тут не вспомнить цинизм адвоката, представлявшего интересы подсудимого, который, намереваясь скостить сумму компенсации морального вреда, стал требовать с нас справку о здоровье ребенка?! Ему мало было того, что мальчик остался без отца, - так он еще и средств к существованию решил его лишить. Хотя о чем это я? Ведь весь судебный процесс прошел с полным равнодушием к погибшему Станиславу и к горю его родственников от невосполнимой утраты. Но я знаю, что есть еще и Высший суд. И буду неистово молить Бога о справедливости такого суда...».
P.S. Пока материал готовился к печати, Алевтину Александровну известили: адвокат А.И. Ковшевникова направил в коллегию по уголовным делам Пермского краевого суда кассационную жалобу. В ней он просит
- приговор в отношении осужденного по ч. 2 ст. 264 УК РФ (нарушение ППД, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего) отменить как незаконный и необоснованный, уголовное преследование А.И. Ковшевникова в этой части прекратить;
- гражданский иск о компенсации морального вреда отменить в связи с неисследованностью исковых требований (по его мнению, суд не установил, связаны ли заболевания мальчика с дорожно-транспортным происшествием);
- реальное наказание по ч. 2 ст. 125 УК РФ (оставление пострадавшего в заведомо беспомощном состоянии) изменить и назначить условное.
Как говорится, за что боролись...
Социальные комментарии Cackle
перейти к списку статейверсия для печати
