Хочу в тюрьму!

В начале ноября в редакцию прилетела новость: Союз журналистов России формирует группу для участия в семинаре «Социальный репортаж» и проходить он будет в Швеции! Неделя – в Гётеборге, неделя – в Стокгольме. Представлять на семинаре Пермский край предложили именно лысьвенской «Искре». Конечно, даже мечтать о такой поездке коллектив провинциальной газеты, пусть даже сильнейшей на территории, не мог: проживание, командировочные, авиаперелёт – это огромные расходы.
Но все затраты брала на себя принимающая сторона.

Семинар проводился на средства шведского агентства помощи международному развитию SIDA. А за реализацию проекта отвечал институт повышения квалификации журналистов FOJO. Уже больше 10 лет он организует курсы для журналистов Восточной Европы. Целью авторов программы на этот раз было познакомить русских гостей с социальной политикой государства, уникальной в своём роде. О шведской модели социализма говорят много и по-разному. Мне в группе из 15 российских журналистов посчастливилось составить о ней собственное мнение.

Мы побывали в школе, в кооперативе для женщин, злоупотреблявших алкоголем и наркотиками, в центре социальной психиатрии и других местах. Пожалуй, самое яркое впечатление на нас произвела шведская тюрьма.

Взбитые сливки и пиво на раздаче

Сначала пускать на режимный объект нас отказались категорически. Последний побег из этой зоны был совершён совсем недавно: в этом году. «Бегунка» нашли оперативно, но впредь решили не рисковать: нечего посторонним разгуливать по территории. Наш визит в тюрьму всё же состоялся с одним условием: в камеры, где проживают заключённые, нас не поведут.

О том, как относятся к осуждённым в Швеции, можно представить по одной фразе, которую в день знакомства обронила редактор журнала «Социальная политика» Мария Валин: «В наших тюрьмах нет понятия «надзиратель». Эта должность называется «специалист по уходу за осуждёнными»…

…От центра Гётеборга до тюрьмы – не больше получаса езды с комфортом на автобусе. По пути щёлкаем на фотокамеры аккуратные зелёные газончики (это в конце-то ноября!), коттеджного типа корпуса. Последний снимок делаем у решетчатых ворот. Всё. Мы - в шведской зоне особого внимания к людям, переступившим черту добровольных сексуальных отношений. Именно в Гётеборге находится самая крупная тюрьма для подобных преступников. Здесь отбывают наказание 186 заключённых, за которыми присматривают около двухсот сотрудников.

- Ребята, сначала пообедаем, - перекрикивает возбуждённый гвалт группы Вероника Менжун, наши «уши» и «голос», - русская переводчица, осевшая в Швеции больше десяти лет назад.

Симпатичный, лет 25 Томас (по должности – кто-то вроде специалиста по связям с общественностью) – гладко выбритый, пахнущий недешёвым парфюмом, приглашает в столовую для персонала.

Система питания и здесь напоминает знаменитый шведский стол. Основное блюдо – огромная тарелка горохового супу с приличными кусками мяса. Далее – поднос с четырьмя видами хлеба (ржаной, пшеничный, булочки с отрубями, булочки с сыром) и нарезкой – колбасой, сыром. Увидев чан с фруктовым салатом, а рядом – миску с белоснежной воздушной массой (взбитыми сливками), думаю: зря за завтраком в гостинице заставляла себя доесть хвалёную сладкую шведскую селёдку... А заметив в конце стола свободный доступ к бутылочкам (0,33 литра) с минералкой и… (это я крепко зажмурилась) ПИВОМ, спрашиваю через Веронику у Томаса:

- А меню заключённых такое же? И ПИВО в нём есть?!..
- Да. Но пиво почти безалкогольное: всего-то 2,2 градуса крепости…
 - Александр, вы бы здесь сколько отсидели? – деловито поинтересовался  Игорь Гончаров, главный редактор смоленской газеты «Свобода».
- Ну, с месяц бы с удовольствием, - отозвался, открывая вторую бутылку пива, Александр Пияев, ведущий телепередачи «Вести-Смоленск»…

Тюрьма в четыре звезды?

Из административного корпуса мы перешли в другое здание тюрьмы. Томас поясняет: здесь отбывают срок заключённые с тяжёлыми статьями. Мы пьём кофе с молоком и ванильными булочками, а этажом ниже меряют шагами камеры самые опасные заключённые…

- А как выглядит типичная камера? – спрашиваем у Томаса.
- Все камеры одноместные. Площадь каждой - шесть квадратных метров. В ней есть кровать, телевизор, столик, шкаф для одежды, полочки для книг, раковина для мытья рук. Если заключённому нужно в туалет, он нажимает кнопку звонка и его сопровождают до уборной.

К слову, о туалетах. Шведские правила строительства требуют обязательного наличия в общественных местах удобств для инвалидов. В частности, особых, более просторных туалетов с местом для инвалидной коляски. Обнаружили мы такой туалет и в тюрьме.

После рассказа Томаса судорожно соображаем, чем же наши одноместные номера в четырёхзвёздочной гостинице отличаются от камеры в этой тюрьме. Разве что площадь чуть больше и в наличии - собственный туалет и душевая…

Петер заработал отпуск

…Петер, невысокий темноволосый швед средних лет, когда-то работал на бирже маклером. Дагодерто, кажется, хорват. Они – представители совета заключённых и рассказывают о своём быте.

Итак, с понедельника по пятницу все заключённые работают. Освобождены от труда те, кому за 65 лет (в этом возрасте и мужчины, и женщины в Швеции выходят на пенсию). Основная часть занята в прачечной. Она приносит очень неплохой доход, заказы поступают даже с оборонных предприятий. Весь процесс в прачечной автоматизирован. Рабочий день длится с 8 до 15.45.

Вечером и в выходные есть чем заняться. Хочешь – иди в церковь, хочешь – занимайся в спортзале или в театральной студии, хочешь – посети профессионального психолога, хочешь – играй в настольный теннис, а в тёплое время года – в мини-гольф, волейбол или футбол. Всё - бесплатно. Оплачивается только членство в киноклубе – 10 крон в неделю (около 40 рублей). Зато сможешь смотреть киноновинки на DVD.

- В вашем сообществе есть деление на «паханов» и «шестёрок»? – интересуемся мы.

Мужчины долго не могут понять, чего мы от них хотим. Наконец облегчённо выдыхают:
- Нет, дона Корлеоне у нас нет…
- Есть что-то, что не устраивает вас здесь?

Теперь мы не можем понять, чем же конкретно недовольны заключённые:
- Очень многое здесь хорошо устроено, но зачастую к каждому из нас относятся всего лишь как к номеру, а не как к личности.

…Мы покидаем территорию тюрьмы. За нами с сумкой на плече радостно шагает… Петер из совета заключённых! Нет, он не задумал бежать. За примерное поведение он ЗАРАБОТАЛ ОТПУСК домой. Время отпуска варьируется от четырёх до семидесяти двух часов (не считая времени в пути) и не чаще одного раза в два месяца.
Петера отпустили домой даже без сопровождающего. Значит, он вёл себя очень хорошо. И едет с нами в одном автобусе…

И порнография допустима

Русские мозги никак не могли выработать однозначный ответ на вопрос: могут ли раскаяться в содеянном заключённые, если наказание они отбывают в ТАКИХ условиях? Психолог Ханна ещё час втирала нам то, что мы принять совсем не могли: существует программа, в рамках которой жертва может встретиться с преступником, когда он находится в тюрьме. И идут ведь бабоньки! И встречаются с теми, кто когда-то искалечил им жизнь!

С нашим соотечественником из Воронежа Андреем я случайно столкнулась неделей позже в миграционном ведомстве. Разговорились. Оказалось, он в своё время отсидел в шведской тюрьме (спросить, за что, было неудобно). Мои извилины буквально вскипели, когда я узнала, что в его тюрьме был даже бесплатный солярий! Андрей живёт на чужой земле уже три года, работает в строительной отрасли, получая 16 евро (более 500 рублей) в час.

С бывшим москвичом Леонидом я познакомилась в скоростном поезде Гётеборг-Стокгольм. Он – руководитель программных проектов, в Швецию переехал в начале девяностых. По его словам, в СМИ горячо обсуждается тема воспитательной функции тюрьмы. Правильно ли разрешать заключённым, осуждённым за изнасилования, читать порнографические издания? Криминальная статистика Швеции свидетельствует: процент преступлений, совершённых освободившимися из мест заключения, достаточно высок.

Нет, ребята, такой социализм нам не нужен! Ответ Петера и Дагодерто вызвал только циничную улыбку: как личность их не воспринимают!.. Дожили! Да каждый второй уставший от гонок на выживание в отечественной действительности россиянин может со слезами на глазах умолять: «Хочу в тюрьму! В шведскую!» Кстати, как мы выяснили, в гётеборгской тюрьме наши земляки тоже есть…

Из тюрьмы - в парламент

Впрочем, есть и другие примеры.

…Мы расположились в конференц-зале головного отделения организации KRIS, цель которой – помощь бывшим заключённым.

- А что значат татуировки на ваших руках? – спрашиваем у грозного на вид Маркуса.

Тот охотно демонстрирует «шедевры», затем оттягивает ворот футболки. И там - целый вернисаж.

Маркусу 39 лет. Из них 20 связаны с криминалом. Он работал вышибалой в ночном клубе, занимался рэкетом, торговлей наркотиками. Маркус ещё на зоне принял предложение сотрудников «Криса»: он порывает с преступным прошлым, а они помогают с работой, пособием, жильём. За символическую плату. «Крис» существует на благотворительные взносы, гранты правительства. В Почётных членах организации – вся королевская семья!

- Я порвал связи с прошлым миром, - басит по-шведски верзила. – У меня есть жена и трое детей – четырёх, семи и восьми лет. Не хочу, чтобы они стеснялись говорить, кто их отец…

И здесь мы встречаем русского. Двадцатишестилетний Артур – из Питера. Ему было пять лет, когда семья переехала в Стокгольм. Наркотики и алкоголь неоднократно доводили до тюрьмы. В «Крисе» уже два года, тренер по боксу. Часто с лекциями о прошлом мире его приглашают в школы. Плата – 200 долларов (почти пять тысяч рублей) за полтора часа…

В конце встречи Артур сообщил: двое нынешних обитателей «Криса» ушли на важные дебаты в государственный парламент. А один из «выпускников» заседает там на постоянной основе. Ну, хоть с этим у них как у людей. Как в России…

 0

 0