«Рыбачка»

В ожидании подачки. Фото Игоря Михайлова

Это был тот «счастливый» рыбацкий день, когда «не клевало - не клевало и вдруг совсем перестало!»... На льду у моей лунки примёрзли только три скрюченных ерша, столь «крупных», что весь их анатомический набор просвечивался насквозь. Я сидел на льду Лысьвенского пруда и периодически поглядывал на редкие согбенные фигуры других рыбаков.

Что тут началось!

Неожиданно у меня за спиной раздалось: «Кар-р!.. Кар-р-р!». Совсем малосимпатичная мне ворона подбиралась ко мне, обходя осторожно сбоку, и периодически каркала, явно что-то требуя. Я продолжал трясти удочку, следя одним глазом за кивком*, другим - за вороной. Она обошла меня по кругу, всё так же просительно и противно каркая. «Вот привязалась! Назойливая!.. Да-а, голод - не тетка! - подумал я. - Ещё не так закаркаешь!».

- Да на ты! На-а! - и я кинул ей одного ёршика. Ворона испуганно отлетела немного в сторону, посидела, посмотрела, не машусь ли я снова, и, поглядывая на меня то одним, то другим глазом, стала подходить к ершу. Склюнула его и выжидательно уставилась в мою сторону. Я не реагировал...

- Кар-р! - снова напомнила она о себе.

Я бросил ей второго ёршика. Она уже не испугалась и махом проглотила малявку. Слегка перекусив, стала деловито ходить вокруг меня и явно углядела третьего ерша.

- Кар-р! Кар-р! - снова обратила она на себя моё внимание и указала клювом на последнего ерша.

- Ну-у, блин! От тебя не отвяжешься! - чем-то она мне даже стала симпатична, и я бросил ей этого ерша специально поближе к себе. Побоится подойти или нет? Но ворона, видимо, уже почувствовала моё расположение и без опаски подпрыгнула к ершу. Проглотив его, стала наблюдать, как я рыбачу. Я настойчиво продолжал трясти свою мормышку. Вдруг кивок мелко задрожал, дернулся. Я подсекаю и вытаскиваю окунька чуть крупнее ершей. Что-то окуни у нас в пруду поизмельчали, видимо, действительно идёт их перелов. Ворона, вытянув шею, выжидательно напряглась... А фиг тебе! Я отцепил окунька и отпустил обратно в лунку.

Что тут началось!

- Кар-р! Кар-р!!! Как такое возможно?! - возмущению вороны не было предела.

Она подскакивала, взмахивала крыльями и, как мне показалось, стала непечатно выражаться в мой адрес на своём вороньем языке.

- Пошла вон! Достала ты уже меня! – рассерженно замахал я на неё рукой. Птица в ответ несколько раз противно каркнула и улетела.

Я продолжил рыбачить, периодически поглядывая на заводскую трубу: не повернёт ли дым с северного направления на западное, а ещё лучше – на южное? Вытащил ещё пару окуньков. Посмотрев на их глупые детские мордочки, хотел спросить, где их папы и мамы, но они были ещё в том возрасте, когда говорить не умеют. И я отпустил их обратно в родные пелёнки. А двух ершей опять бросил на лёд. Совсем сорная рыба - жрёт чужую икру.

Часа через два я услышал над собой шорох крыльев. Опять прилетела моя старая знакомая. Усевшись поблизости, она стала уже по-свойски подходить ко мне.

- Кар-р! Кар-р! Ну что, поймал?
Без разговоров бросил ей двух ершей. Они были столь микроскопическими, что она проглотила их, даже не заметив.

- Карр-р! - презрительно воскликнула она. - И это всё?!

- Да-а! Всё! – раздражённо развёл я руками.

- Кхр-р-реновый ты р-р-рыбак! - многоопытно прокаркала она мне в ответ. - Без прик-кор-р-рма ловишь!

- Сама лови, если такая умная! - шикнул я на неё.

Она чуть-чуть подвзлетела, внимательно оглядев место у лунки, убедилась, что рыбы больше действительно нет. Ещё немного потолкалась около меня, ожидая поклёвки, но всё было без пользы.

- Кар-р-р ! Ладно, сиди, тр-р-ренируйся! - назидательно и миролюбиво прокаркала она в последний раз и улетела в сторону других рыбаков.

Вот так, видимо, и перебивается зимой эта ушлая «рыбачка», вспоминал я ворону, возвращаясь домой.

Около дома сосед, тоже рыбак, огребал снег. Рыбачит он всегда только на Чусовой. Я рассказал ему о своей рыбалке на пару с вороной, и он в ответ поделился со мной своей недавней историей.

Хочешь жить – умей вертеться

Поймал он как-то на «болванку» (блесну) с пяток окуней на одной лунке. Один попался крупный. Затем клевать перестало, и он перешёл на другую лунку, потом на третью. Оглянулся на лунку с рыбой, а там ворона долбит того самого большого окуня. Естественно, его душа мелкого собственника не выдержала, и он бросился к ней.

Ворона - не дура: схватила окуня за хвост и хотела улететь, но окунь для неё был тяжеловат. Она перелетала по 8-10 метров. Сосед её преследовал, надеясь, что она бросит рыбу, пока не влетел в наледь - провалился по колено и упал. Дальше в его эмоциональном рассказе в адрес той вороны пошла уже сугубо «русская» лексика.

Вот так добывают себе пропитание некоторые находчивые вороны.Но ещё большую находчивость проявили две сороки. У другого нашего знакомого собака в огороде бегает на цепи и длинной проволоке вдоль забора. Утром и вечером в одно и то же время ей в большой тарелке выносят еду. Почти всегда в это же время, словно у них у каждой на лапе по швейцарским часам, прилетают и сороки.

Одна сорока садится на забор, где кончается проволока, начинает громко трещать и скакать по забору, привлекая собаку. Та бросается защищать от посягательств хозяйский забор и гавкает на сороку.Вторая в этот момент кормится из тарелки и в случае опасности хватает самый крупный кусок, перелетает в соседний огород и делится там с подружкой. А вечером они, вероятно, меняются ролями.

Вот так, и в птичьей среде действует принцип: хочешь жить – умей вертеться! И коллективные действия выгоднее одиночных!

Владимир Ефимов, читатель

*кивок - приспособление для зимней рыбалки

 0

 0