В декабре минувшего года я отдыхал по соцпутёвке в Крыму. Не буду останавливаться на достопримечательностях - о них можно прочесть в Интернете. Скажу лишь, что крымчане – доброжелательные люди: подскажут, как пройти до вокзала, рынка и т.п. И обслуживающий персонал санатория очень внимателен к отдыхающим. Однажды после ужина оставил в столовой мобильный телефон, утром прихожу на завтрак – лежит на месте...
«НИЧУТЬ НЕ ЖАЛЕЮ»
Большинство, с кем беседовал, одобряет присоединение Крыма к России.
Владимир, пенсионер, рыболов:
- Слава богу, что Крым вновь стал российским. Иначе тут бы такое смертоубийство началось – пострашнее, чем в Донецке. А мы-то, старики, как благодарны России! Вот у меня, бывшего военнослужащего, пенсия сейчас 17 тыс. рублей. И жене существенно добавили. наконец-то приобрели новые холодильник и пылесос. На гривны не могли себе подобное позволить.
Николай, ветеран труда:
- Я голосовал за присоединение. И ничуть не жалею. Пожилым стало легче жить. И главное – у нас в Крыму не стреляют, кровь не льётся.
Наталья, продавец магазина «Хозтовары»:
- На референдуме отдала голос за воссоединение с Россией. Чтобы хоть войны не было. Но вообще-то, если по-честному, лично мне живётся пока тяжеловато. Сам посуди: раньше получала две тысячи гривен. Это немного. Но тогда и цены были в разы меньше, чем сейчас. Теперь моя зарплата - шесть тысяч рублей в месяц. И как мне на эти крохи тянуть одной с дочкой-второклассницей, когда всё дорожает и дорожает?
Во как!
В связи с нынешним кризисом цены на продовольственные и промышленные товары, равно как и плата за коммунальные услуги, выходят в Крыму на уровень российских. Правда, цены на алкоголь и проезд по железной дороге по сравнению с нашими мизерные. Сравните: бутылка хорошего коньяка в Крыму стоит 230 руб., водки – около 100 руб. Проезд на электричке от Симферополя до Евпатории (примерно 75 км) - всего 35 руб.
И недвижимость там более доступна: двухкомнатную квартиру в пригороде Евпатории можно прибрести за 1 млн 100 тыс. рублей. По крайней мере, так было в декабре прошлого года. О ценах на жильё я узнал со стенда недвижимости. Кстати, на другом рекламном щите прочёл: «Изготовление самогонных аппаратов». И ниже – телефон специалиста. Во как!
«Бери шинель, пошли домой...»
В выходной решил познакомиться с Симферополем, а заодно купить подарки родне. Управившись, вернулся на вокзал, купил билет на электричку до Евпатории. По привычке сел в последний вагон. Вагоны обшарпанные, скамейки деревянные – очевидно, наследие Украины, занятой больше политическими проблемами, нежели экономикой и транспортом. На Свердловской железной дороге таких уже нет.
Смотрел в окно и с аппетитом расправлялся с сухим пайком. Для большего удовольствия включил плейер.
В вагон вошёл молодой человек в поношенной куртке и джинсах. Чуть выше среднего роста, широкоплеч. Про таких говорят – кряжистый. В его густых чёрных волосах свежим инеем высвечивала проседь. Парень сел в купе наискосок и прислушался к мелодии.
- Батя, а у тебя есть что-нибудь из «Семнадцати мгновений весны»? – спросил попутчик.
Я пощёлкал кнопкой, и в вагон ворвалось задушевное: «Не думай о секундах свысока...». Смотрю, у парня кулаки сжимаются. А они у него: один – два моих вместе сложить. Оглянулся, в вагоне, кроме нас, - никого. Тут я, по правде, оробел: пригладит сейчас кулачищем – и прощай моя «музыкальная шкатулка»: видно, понравилась она ему, вон как поглядывает.
Не перейти ли, думаю, в другой вагон? Это желание усилилось, когда парень вдруг попросил:
- Батя, купи мобильник. С двумя симками. За пару сотен отдам. У меня есть банковская карта, да снять деньги не успел. А от Евпатории ещё полста километров ехать.
Я объяснил, что поистратился на подарки и такой суммой не располагаю. От сухого пайка у меня кое-что осталось. И я предложил попутчику перекусить.
Подкрепившись, парень поблагодарил и снова глянул на плейер:
- А что-нибудь наподобие «Мгновений» найдётся?
Включаю любимого мной Окуджаву: «С войной покончили мы счёты. Бери шинель, пошли домой…». Сам же посматриваю на попутчика. А у того в глазах - слёзы. Почувствовав, что я заметил его слабость, парень заговорил:
- Извини, батя. Проняла песня. Я ведь домой еду. К матери. И не знаю, как ей сказать, что её любимой Галюсеньки не стало...
Исповедь добровольца
Я вопросительно глянул на собеседника. А ему, видимо, надо было выговориться:
- Из Донецка еду. Ополченцам помогал. Алтай, кулундинские степи – родина моя. Если бы не такие крутые повороты в судьбе, да и в стране тоже, я бы и сейчас работал комбайнёром, хлеб выращивал: механизатор широкого профиля - моя гражданская специальность. Видимо, родители в хлеборобы меня и пророчили, коли Егором нарекли. Пахарь, земледелец – так ведь переводится моё имя? Служил в ВДВ. Воевал в первую чеченскую. Там и познал настоящее фронтовое братство. Наверное, потому и остался в армии по контракту.
Долго не женился. А потом как-то оказался на соревнованиях по биатлону и приметил девушку – симпатичная, миниатюрная, как Дюймовочка. Но боевая – огонь-девка! Раньше ни в любовь с первого взгляда, ни в две половинки не верил. Считал это придумками романтиков. А увидел Галку и голову потерял. Видно, и я ей приглянулся. Нам так не хотелось расставаться, что со свадьбой не стали тянуть. Галина на десять лет меня моложе была... Моя мама любила невестушку. Галюсенька да Галюсенька – иначе и не называла.
Как-то засобиралась моя жёнушка проведать отца. Ну и поехали мы к нему, в Донецк. Прикатили, а там – ё-моё! – резня. Гибнут молодые ребята-ополченцы, мирных жителей убивают. «Надо подсобить защитникам Донецка, - говорю Галке. - А ты оставайся у отца». Мой Галчонок - ни в какую: дескать, с тобой воевать пойду, стрелять умею - я ведь биатлонистка, в снайперы точно возьмут. Сколько ни удерживал, она от меня ни на шаг: «Мы же с тобой никогда не разлучались». Как сейчас ругаю себя за то, что не настоял на своём!..
В общем, пошли в штаб ополчения. Мне – я старший лейтенант плюс имею опыт чеченской войны – сразу роту дали, молодняк в основном. Галка за пару дней освоила снайперскую винтовку, а на третий - это было в Волновахском районе, у посёлка Привольное - мы уже выступили на позиции. Обустроил я в засаде, как положено, мою снайпершу. Поцеловались. И я направился к своим ребятам. Метров пятнадцать и отошёл-то. Оглянулся. И на моих глазах - прямое попадание «Града» туда, где находилась моя жена… Прости, батя, не могу больше… Пойдём курнём.
Роковое место
Под перестук колёс выкурили по сигарете. Егор тут же достал вторую, размял и, забыв прикурить, снова заговорил:
- Лучше бы меня той миной накрыло! Я-то легко отделался: две дырки в теле да пару пальцев на правой ноге срезало. А Галинку, мою половинку, ребята по кусочкам собирали...
Здесь и у меня замокрились глаза... А Егор медленно, подбирая слова, продолжал:
- Ни единого выстрела по врагу не успела сделать. А может, и к лучшему: безгрешной, чистой осталась её душа… Самое жуткое, батя, - ведь тем взрывом две жизни унесло. В её рюкзачке нашёл записку: «Егорушка, родненький мой, у нас с тобой будет сынок. А может, дочка. Пока не знаю. Ты рад? Извини, что не сказала о беременности раньше. Но ведь скажи – ты бы меня точно с собой не взял. А я ни минуточки не могу без тебя, мой любимый. Целую. Твоя Галка. 30 апреля 2014 года». А наутро, 1 мая, её не стало...
Егор чиркнул зажигалкой и жадно затянулся:
– Здесь, на Украине, для моей родни какое-то роковое место… Тут же, неподалеку, при освобождении Славянска погиб мой дед в Великую Отечественную. Но он-то знал, против кого и за что воевал. А сегодня брат на брата идёт. Ведь вполне возможно, что мою Галку из «Града» угробил её двоюродный брат Семён, оголтелый бандеровец. Он во Львове жил, а как началась заваруха, ушёл «сепаратистов» усмирять. Об этом Галин отец рассказывал.
Ты вот, батя, говорил, что собрался в Донбасс, своими глазами всё увидеть и рассказать в газете. Мой совет: выброси эту затею из головы! Не лезь в пекло. Ничего там хорошего: кровь да смерть. И не наша это война, не наша. Лучше внуков на ноги поднимай.
«И не вздумай в Донбасс укатить!»
Электричка скрипнула тормозами: Евпатория. Мы вышли на перрон и зашагали к автовокзалу. В ожидании автобусов ещё раз закурили. Егор всё оглядывался, будто кого выискивал в толпе.
- Ждёшь кого?
- Извини, батя. Я, наверное, с ума схожу. Галку свою выглядываю - вдруг увижу мою милую Дюймовочку. До сих пор не могу поверить, что её нет. Мать же не пустит меня домой без неё. У меня сейчас два пути: или сопьюсь, или обратно в Донецк, к ребятам-ополченцам. Мы ж теперь как одна семья. Наверняка и комбат Петрович меня поджидает. Ему 69. Сколько мы ему говорили: «Уезжал бы ты, Петрович, домой. Ждут ведь тебя жена, дети, внуки». Он только и скажет: «А вас, сынки, на кого я брошу?».
В это время показался мой автобус.
- Егор, а ты на каком едешь?
- Доберусь как-нибудь.
Я, пошарив по карманам, нашёл 100 рублей, протянул Егору. Он крепко, по-медвежьи, обнял меня:
- Спасибо, батя. Теперь и на автобусе доеду, по-человечески. Спасибо, что выслушал. У меня вроде на душе чуть просветлело. И не вздумай, батя, в Донбасс укатить! Слышишь?!
...Я уже подъезжал к санаторию, а в ушах почему-то звучала мелодия:
Мы все войны шальные дети –
И генерал, и рядовой...
Геннадий Вершинин
P.S. До сей поры жалею, что не спросил ни фамилию его, ни адрес, ни телефон... Где ты сейчас, Егор? Да хранит тебя Бог...
Социальные комментарии Cackle
перейти к списку статейверсия для печати
