Каждый человек торит в жизни свою дорогу. На пути том он иногда оборачивается. И становятся видны все крутые повороты, ямы, ухабы... Путь Зинаиды Трифоновны Азарёнок пролёг через войну, смерть, боль - словно гать через топкое болото. Не раз судьба пыталась столкнуть её в топь. Но каждый раз ей удавалось выбраться и идти дальше. Накануне 90-летия Зинаида Трифоновна рассказала, как это было...
Начало
Она появилась на свет в белорусской деревушке Ледневичи Богушевского района Витебской области. Когда точно родилась – неизвестно. В свидетельстве о рождении записано - «первая половина 1926 года». Это уже потом сын Владимир настоял, чтобы при переоформлении документов мать вписала дату 9 мая. Негоже человеку без дня рождения...
Семья была по тем временам обычная: под одной крышей - дед, бабка, отец, мать и семеро детей. Родители, Трифон Якубович и Анна Калистратовна, работали в колхозе, дед Якуб был знатным гончаром. Помимо этого Азарёнки вели своё хозяйство. После занятий в школе дети помогали старшим. Время такое было: трудились все - от мала до велика.
- Я третьей была в семье, - вспоминает Зинаида Трифоновна. – Старшие – Евдокия и Василий, младшие – Серёжа, Володя и «двойняты» Ваня и Коля. Их уже никого нет на свете. А я вот живу...
Дни рождения свои? Помню, конечно. «ИмЯнины» как раз приходились на время посадки картофеля. Особых торжеств в ту пору не устраивали. Упомянут родители, что сегодня «имЯнины», гостинец какой подарят. А то и без него...
Так было и в 1941 году. Пришла весна, посеяли хлеб, посадили картошку, занимались привычными крестьянскими делами. Пятнадцатилетняя Зина, получившая в июне школьный аттестат, намеревалась поступать в техникум. И поступила бы. Но тут – ВОЙНА...
Всё перевернулось!
Она ударила под дых крепкой дружной семье, разрушила её. В первые дни после нападения Германии Трифона Якубовича отправили в действующую армию. Родные его больше не видели. Он погиб где-то под Владимиром осенью 41-го, похоронен в братской могиле. Дети узнали об этом только после освобождения Белоруссии...
К середине июля в Ледневичах уже хозяйничали немцы. Но вскоре большая часть оккупантов двинулась дальше, организовав на окраине что-то типа базы отдыха. Одни немцы уезжали на фронт, их места на время занимали другие.
Брат Василий сразу ушёл в партизаны, в отряд Константина Заслонова, действовавший в оршанской зоне. Подпольщики взрывали поезда «угольными минами» - взрывчаткой, замаскированной под уголь. Позже отряд разросся до партизанской бригады и доставлял немцам немало хлопот.
Мать, Анну Калистратовну, забрали на работы – рыть противотанковые рвы в 50 километрах от родной деревни. Через несколько дней она и ещё четыре женщины, устав от тяжёлого труда, пошли по домам. Правда, увидеть детей им не довелось. Немцы схватили их по дороге и, вернув на место строительства укреплений, повесили...
Трудно представить, что творилось в душе юной Зины. В считанные дни от её прежней жизни не осталось и следа: мать казнена, отец где-то воюет, брат – в лесу, скот угнан. И несколько раз долетал до их деревни дым пожарищ: это полыхали соседние деревни и сёла, которые чаще всего сжигали вместе с жителями. А ровесников Зинаиды начали забирать на работы в Германию…
Смерть рядом ходила
В одну из осенних ночей 1942-го в избу Азарёнков постучали. Перепуганные дети прильнули к окну и увидели… брата Василия. Он пришёл их навестить. В разговоре намекнул: мол, угонят тебя, Зина, на немцев батрачить.
- Айда в партизаны! В лесу есть шанс живой остаться.
- Так он мне сказал, - вспоминает Зинаида Трифоновна. – Я согласилась. И получила первое задание: насобирать соли. Жившим в чащобе она была крайне необходима. Без неё не только пища была невкусна, но и цинга начиналась.
Собрав соли по соседям, сколько смогла, в условленный день Зина отправилась в лес. Там девушку с котомкой приметил немецкий патруль. Крикнув пару раз «стой!», солдаты стали стрелять.
- А я и не поняла, что стреляют! Как крик немецкий услыхала – припустила что есть мочи. Видела только, что в снег что-то падает и будто фонтанчики небольшие взлетают. Не знала, что это смерть меня догнать пыталась...
Не догнала костлявая бойкую Зину. Сдалась, отступила. Но судьба приготовила другой «сюрприз»: немцы быстро выяснили, кто убежал от них в лес. И объявили: не вернётся девчонка в три дня – сожжём деревню. Такое наказание они широко применяли в начале войны. Отбили партизаны обоз – нацисты сжигают деревню. Убили солдата – зондеркоманды СС готовят канистры и факелы...
Пришлось Зинаиде покинуть отряд. Зная, что её будут допрашивать, партизаны велели говорить, что она ходила к тётке в соседнюю деревню. Но немцы не поверили. Девушку три дня допрашивали с пристрастием, а попросту - били и пытали. Не добившись признания, отправили в тюрьму в Богушевск, где её ждала неминуемая казнь.
На допросе в гестапо офицер положил перед ней большую подробную карту Белоруссии, попросил показать, по какой дороге она шла к тётке.
- А я сказала, что в картах не понимаю. Мол, поедем на машине – покажу. Мне не верили. Снова сильно били. Я боялась одного: не выдержать и выдать расположение отряда. На допросах просила: расстреляйте в родной деревне, не бросайте в чужую землю. И настаивала: никаких партизан не знаю, не видела. Немцы и полицаи хохотали...
Со мной в тюрьме сидело много народу. Все, кого поймали в лесу. Оставались-то в деревнях бабы да старики. Скотину всю забрали. Чтобы выжить, народ собирал грибы да ягоды. Вот таких грибников и арестовывали. Таких чаще всего и казнили как партизан. Запугивали нас...
Помог враг
Смерть снова стояла рядом: допросы не могли длиться вечно. Через день-другой, ничего не добившись, нацисты провели бы её по гулкому коридору и во дворе тюрьмы пустили пулю в лоб... И Зина решила: надо выбираться! Будто какая-то неведомая сила появилась в нывшем от побоев теле, а разум, помутившийся от длительных допросов, стал ясным.
- Часовым в ту ночь стоял молодой солдат, совсем мальчишка, на пару лет старше меня. Я немецкий в школе хорошо учила, вот и затеяла с ним беседу. Он сначала не отвечал, а потом разговорился. Я попросила: отпусти домой - мол, оденусь теплее и вернусь. Выпустил...
Так Зине опять удалось обмануть смерть. И помог ей в этом враг. Все немцы и их пособники были для неё врагами. Это они убили маму. Они издевались над ней, жгли деревни вместе с жителями. Ненависть, кипевшая в груди, диктовала один путь – в лес. Да и некуда ей было больше идти. Деревенские полицаи сразу бы навели справки, почему её выпустили. А так они считали, что Зину расстреляли в Богушевске. Почему её не хватились в тюрьме – вопрос.
В обнимку с трупами
Насилу разыскав отряд, Зина влилась в его опасную жизнь. Поначалу готовила еду, чинила одежду, помогала раненым. Позже ей доверили ходить в караул и участвовать в операциях. Так прошёл 1943 год.
- Мы жили в самой чаще, за болотами. Пройти через них немцы не решались: их техника тонула. Несколько раз при поддержке полицаев пробовали выкурить нас, но только своих солдат погубили...
Поначалу партизаны не жили в лесах – занимали брошенные хутора или останавливались на постой в деревнях без немцев. Местные жители помогали продуктами, одеждой. На одном из таких постоев случилась беда. Кто-то донёс врагам, что в нескольких домах ночуют партизаны. Фрицы скрытно подошли к хатам и расстреляли спящих. Вскоре отряд понёс ещё более ощутимые потери. У деревни Старые Лавки завязался бой с превосходящими силами противника. Многие тогда погибли.
- Бой был долгим, шёл несколько часов. Я, расстреляв все патроны, спряталась среди убитых, до ночи в обнимку с мёртвыми лежала. С тех пор и не боюсь их. А чего - лежат себе и лежат. Бояться надо живых...
После этого случая брат Василий, один из лучших разведчиков отряда, решил уберечь сестру от гибели. Договорился, чтобы её отправили в госпиталь, организованный на острове, среди большого болота. Туда проложили гать и свозили по ней всех больных (тиф свирепствовал) и раненых. В госпитале работали два врача – муж и жена, пара женщин-санитарок и Зина. С апреля по июль 1944 года девушка провела здесь, в тишине и покое. Уход за товарищами был нелёгким, но всё же не то, что постоянные столкновения с врагом.
Покой прервался ранним утром. Кто-то указал карателям, где находится гать. По ней к острову подошли эсэсовцы.
- Я в чём была побежала через болото. Со мной - ещё несколько раненых. Остальных взяли в плен. Далеко по топи не убежишь, немцы это понимали. Мы прятались за большие кочки, в траву. Эсэсовцы постреляли немного по нам, а потом давай в мегафон орать: «Зина! Выходи! Мы тебе суп дадим горячий!». Три дня они нас ждали, звали… Потом, расстреляв раненых, ушли. Несколько дней наша группа плутала по болотам. Наконец, вышли на дорогу и наткнулись на отряд партизан.
Мирная жизнь
И снова смерти не удалось забрать Зину. И пули в неё не попали, и топь не засосала... Но из-за долгого сидения в холодной воде у девушки началась сильнейшая экзема, её отправили в госпиталь, в освобождённую Оршу.
Вылечившись, Зина поступила в техникум, стала агрономом. По распределению попала в д. Белоновичи Витебской области. Там встретила мужа, родила сына Володю... А в 1960 году переехала в наш город, где на первой жести ЛМЗ трудился брат Николай. Всю жизнь работала продавцом, обихаживала огородные посадки, держала скотинку. На пенсию вышла ещё при советской власти - более 30 лет назад.
Да и поныне отдыхать, сидя на диване, не по ней. До сих пор ветеран находит силы работать в огороде. Правда, копать сын запретил. Сказал: увижу – переломаю все лопаты! Но она всё равно нарушает запрет. Зимой норовит расчистить двор от снега, весной - пустить ручьи.
Рядом с окном, на старенькой тумбе в её комнате - телевизор. Но его женщина смотрит редко. Её страсть – чтение. Читает всё, что сын привезёт.
- Война не забывается. Никогда, - смахивая слезу, подытоживает диалог Зинаида Трифоновна. - От неё не спрятаться, даже когда спишь. Надеюсь, никому больше не доведётся пережить то, что выпало моему поколению. А умирать-то вовсе не хочется. Так хорошо жить! Главное - хорошо трудиться. Тогда и живётся справно...
Баба Зина, в шестнадцать лет ушедшая в партизаны, не раз рисковавшая жизнью и преодолевшая смерть, не видит в своей биографии ничего особенного. Говорит: прост, мол, мой жизненный путь. Как у всех. А мне видится – гать через топкое болото. И идёт по ней небольшого роста женщина - Зинаида Трифоновна. А вслед за ней – сын, внуки, правнуки... Это значит, продолжается дорога её жизни.
Социальные комментарии Cackle
перейти к списку статейверсия для печати
