...Что нам даёт эта библейская церковь? Ведь она не может заставить алкоголиков не пить, а наркоманов не колоться. Они говорят, что в деревне Паинцы у них трудотерапия. Это не так! Там просто содержат рабов, которые вкалывают на хозяев. Редко кто живёт год, а если и продержится, так выходит оттуда как из заключения. У нас была и будет только одна церковь – православная, а остальные – секты сатанинские. Затягивают туда людей, выкачивают из них деньги и тратят на свои нужды. Бывший «главный» в библейской церкви накопил денег и смотал удочки. Люди, одумайтесь: куда вы ходите? Надо все секты позакрывать, а в их помещениях поселить людей, которым негде жить, или открыть клубы.
Бывший посетитель этой секты.
Простить это очень сложно
...Обычный деревянный дом на улице Металлистов – из тех, которые ещё не сдались под натиском многоэтажек. За порогом слышны слова из Библии, начитываемые мужским голосом.
- Не помешаю?
- Проходите, - мужчина средних лет уступает кресло.
Всего в небольшой комнате человек восемь. В основном парни и девушки лет двадцати трёх-двадцати пяти.
Нетерпеливый читатель может хмыкнуть: мол, почему это журналист не в Паинцы выбралась, а в какой-то городской дом? Один знакомый, узнав о пришедшем в редакцию анонимном письме, выдал: мол, в лысьвенском отделении Церкви Иисуса Христа (это её имел в виду автор) произошёл раскол: теперь кроме реабцентра для нарко- и алкозависимых в Паинцах подобный организован и в черте города. Я договорилась о встрече с пастором Михаилом. Правда, как выяснилось позже, служителем другой церкви...
- Никакого раскола нет, - терпеливо объясняет мне Михаил, интеллигентного вида мужчина лет сорока с хвостиком. – Мы действуем от Церкви Примирения. У нас есть свои прихожане, строим здание церкви на улице Красина. Станислава (пастор указывает на мужчину, уступившего мне кресло) можно назвать нашим прорабом.
- Церковь Примирения? Впервые слышу. Чем же ваша вера отличается от веры прихожан Церкви Иисуса Христа?
- Ничем, - после небольшой паузы отвечает Михаил. – Бог един. Мы не так давно начали заниматься не реабилитацией, а адаптацией наркоманов и алкозависимых людей. То есть, в основном они поступают к нам, уже пройдя реабилитацию в других центрах. Чтобы влиться в общество, нужно время. И помощники, которые их выслушают и просто дадут понять, что теперь они – такие же люди, как все.
- А я понимаю тех, кто настороженно относится к «бывшим», - «выдаёт» Станислав. – Нас, лживых, изворотливых, наглых, которыми мы были тогда, невозможно любить. И простить ЭТО очень сложно. Даже самым близким. И каждый день мы пытаемся доказать окружающим и себе: мы изменились!
Этот дом Церковь снимает. В подполе – кухня с печкой. У парней и девчонок - отдельные комнаты. Никакой роскоши.
- Телевизор смотрите? – спросила напоследок у ребят.
- Смотрим – исторические фильмы, новости...
- А развлекательные программы? «Пусть говорят» Малахова... «Дом-2»?..
- «Дом-2»?! – обрушился на меня внушительный мужчина в наколках. – Сегодня – с одним, завтра – с другим... Это любовь?!
- А вы? У вас жена есть? Дети?
- И жена, и дети. Были… Между отсидками водителем работал. В центр обратился сам. Надо начинать жить. По-настоящему...
Да будь он хоть мусульманином...
...Паинцы. Знакомый 1,5-этажный дом. Здесь я была два года назад. Директор центра Николай Макаров из Чайковского приехал в Лысьву два с половиной года назад по просьбе руководства Церкви Иисуса Христа – навести порядок. Недавно пригласил в помощники Олега Ожгихина из Ижевска.
В комнате Николая практически ничего не изменилось, разве что литературы на полке стало больше. На кухне вполголоса разговаривают девушки – сегодняшние дежурные. Со второго этажа, из жилых комнат, тоже доносятся голоса, мелодично напевает гитара...
- Сразу обозначу важные моменты, - отложив письмо, начинает Олег. – Существует благотворительный фонд «Возрождение». Его президент – Николай. От этого фонда работает центр реабилитации «Возрождение». Николай – директор, я – его заместитель. Мы оба – прихожане Церкви Иисуса Христа. Но у этой церкви своё управление, своё финансирование, и никакого отношения к «Возрождению» она не имеет!
- Мы не обязываем реабилитанта принимать нашу веру, будь он хоть мусульманином... А если говорить о Церкви, назвать её сектой нельзя. Секта – это закрытая организация. Наша же Церковь открыта.
- Автор письма пишет: мол, был в Церкви «главный» да сбежал с деньгами, - осторожно завожу я.
- Если речь идёт о нашем бывшем пасторе Олеге Корюкове, так он пошёл на повышение – теперь работает в Москве.
- Никакой выгоды у нас нет! – доказывает Макаров. - На расчетном счёте фонда нет ни копейки. Перед тем как принять нового человека, выдаём его родным рекомендуемый список вещей на первое время – от средства для мытья посуды до заварки чая. Но приносит их не каждый, а если и приносит, то хватает их ненадолго. Обязательное условие – справка на ВИЧ у наркомана и проверка на туберкулёз.
- Сколько сейчас людей проходят реабилитацию в центре?
- Двадцать. Лысьвенских – семеро. При мне в центр обратились 113 человек. Знаю, что излечились 23 человека – поддерживаю связь с каждым. Есть у нас и свои «рецидивисты» - те, которые проходят реабилитацию и в седьмой раз. Мы не отказываем.
За два года система реабилитации в «Возрождении» не изменилась. Она состоит из девяти месяцев. Уборка – общение – завтрак – работа – обед – работа – ужин - свободное время - общение… Исключение – для «новеньких». Им на адаптацию дают два дня.
- В мой прошлый визит вы думали об организации бизнеса. Получилось?
- Нет, - откликается Николай. – Весь наш «бизнес» - огород, четыре коровы и козы. На сторону ничего не продаём.
- На что же тогда существует центр? Взносы?
- Снова вы о деньгах! – досадует Олег. – Никакой системы взносов у нас нет. Несколько человек, когда есть возможность, работают на пилораме подсобниками. Это около трёхсот рублей в день на человека. Сразу же закупаем в городе, на базе, самое необходимое. У одной пермской девушки-реабилитантки отец изготовляет сахарозаменитель. Он благословил нам несколько упаковок. Брат другого реабилитанта - по мешку макарон и муки. Спасибо лысьвенским предпринимателям – с одними на пару месяцев договорились насчёт хлеба, другие отдают залежавшиеся заморозку, консервы. На прилавок нельзя, а мы и этому рады...
- Мы готовы работать, но негде, – говорит Николай. – Помогали на строительстве школы в Кормовище. Работодателю ребята нравились – исполнительные, за ними даже автобус приезжал. Прошлой зимой хорошо поработали на дорогах в СМУ-7. Нынче звонил – говорят, пока помощь не нужна. А ребятам необходима работа, чтобы чем-то занять мысли и руки.
- Недавно перечитывал Библию, - неожиданно переходит на другую тему Олег. – Там есть фраза: «Горе вам, если все будут говорить о вас хорошо». Мы беспокоились: давненько никто о нас плохо не говорил. А тут вы приехали. Значит, у нас всё нормально.
Не удерживаюсь и спрашиваю Олега ОБ ЭТОМ (о Николае уже знаю – он тоже из «бывших»):
- Олег, а вы... вы сами...
- Да, - неожиданно просто отвечает он. – Употреблял ли я в прошлом наркотики? Употреблял. Сейчас снимаем с женой квартиру в Лысьве. Ждём ребёнка...
- Простите, а кто вы по образованию?
- Учитель истории. Мама – литератор, заслуженный учитель Удмуртской республики...
- Вчера я побывала у прихожан Церкви Примирения. Они тоже работают с бывшими зависимыми. Вы с ними пересекаетесь?
- Очень редко. Но они – наши братья, и делают достойное дело.
Мы говорили ещё о многом. О том, что действительно не все выдерживают в центре девять месяцев. Некоторые, особенно из обеспеченных семей, жалуются родным по телефону: «Мне здесь плохо, заставляют работать…». И их никто не держит.
Николай с гордостью продемонстрировал баню. После скромной, почти спартанской, обстановки дома она походит на дворец. Аккуратно обшитые стены, блестящие керамические умывальники, просторная комната отдыха с диваном и большим столом. Среди реабилитантов много специалистов по евроотделке – они и стараются, когда деньги на материалы есть. Отделку бани закончили недавно – получается, делали почти два с половиной года.
На обратном пути я поговорила и с заведующей клубом в Паинцах Татьяной Лапаевой. Говорит, никакого неудобства обитатели центра не доставляют. Наоборот, и в самодеятельности выступают, и помогают местным по хозяйству. А те им в благодарность – картошку, морковку...
Искал церковь на войне
Но более всего в этой поездке меня поразил другой разговор.
...Николаю 29 лет, но выглядит гораздо старше. Лысьвенец, участник военных конфликтов. Два последних – первая и вторая чеченские кампании. В центре всего полтора месяца. У него вторая группа инвалидности – пьяным обморозил ноги и по полступни ампутировали.
- Вы собрались уходить из центра. Не нравится здесь? – завожу разговор.
- Нравится. Служители – Николай и Олег – хорошие люди, но домой хочу.
- Кто-то ждёт?
- Да нет... К брату работать попрошусь, он предприниматель...
- Может, потому уходите, что чувствуете в себе силы больше не пить?
- Да нет... Пока не пью. А там видно будет. Главное – порядок в голове навёл... А центр хороший. Надо, чтобы больше людей о нём узнало. Я здесь даже курить бросил...
- Вы верующий? – прощупываю его отношение к Церкви Иисуса Христа.
- А я в Бога верил и буду верить! - Николай отвлёкся от разглядывания пола и вскинул на меня взгляд. – В нашу церковь хожу, в православную. И на войне когда был, старался нашу церковь найти – свечки ставил...
перейти к списку статейверсия для печати
