В свои 84 года Апполинария Семеновна была на редкость энергичной. Иные в ее лета лишнего шага ступить боятся. А она в одиночку управлялась не только с квартирой, но и с садом. Умирать не собиралась. Не своей смертью – и вовсе. Но, похоже, у судьбы были свои виды на ее кончину…
Удавка вместо топора
Звонок в дверь раздался под вечер второго октября. На пороге стоял Денис Чураков, приятель внука Алексея, который перебрался на жительство в Пермь. Впустила. Вид у гостя был невзрачный – лицо землистое и отечное, глаза потухшие, одежда мятая. Она знала его с детства. И относилась как к Алеше – по-родственному. Считала: давно сбился с пути, потому что бросил жену и дочь. Но все же не думала, что может представлять для нее какую-то опасность.
Провела его на кухню, где отваривала макароны, и, указав на кран, сказала:
- Видишь – течет. Отладь. Алешка-то не скоро приедет.
Он достал из кладовки инструменты, металлическую коробку с сантехнической мелочевкой и мало послушными руками начал искать в ней подходящую резиновую прокладку. Содержимое посудины то и дело вываливались за ее края и падало на стол. Бабушка, глядя на его потуги, по извечной материнской привычке принялась пенять:
- На кого ты стал похож без семьи. Бомжи и те лучше тебя собой владеют …
Она не знала, что он уже давно сидит на игле. Да еще перемежает наркотики водкой. Отчего порой совершенно не контролирует себя. Повернувшись лицом к плите, не видела, как весь напрягся, побагровел и начал шарить глазами по кухне.
«Заткнулась бы ты, что ли, - зло думал он. – А то ведь…». Денис не закончил мысленную угрозу: в поле зрения попал утюг. «Удавлю старую ведьму!» - пронеслось у него в голове. Схватил электроприбор, подскочил к ней сзади, накинул на шею шнур и что есть мочи затянул.
От постоянного употребления наркоты и спиртного сил в нем осталось не много. Как ни напрягался, стягивая петлю, конвульсии тела не прекращались. Это взбесило его. Перехватил удавку в одну руку, ладонью другой зажал старушке рот, а пальцами – нос. Она затихла и обмякла. Отпустил веревку. Труп, ударившись о табурет, упал на пол…
Пошел в разнос
По словам знавших его людей, Денис рос нормальным парнем. Как утверждали некоторые, отличался даже башковитостью и честолюбием. Но пристрастие к выпивке довольно быстро похоронило его честолюбивые планы.
Женился по любви. Однако жена никак не хотела расстаться с мамой. А жить под бесконечным укором тещиных глаз было невыносимо. Ушел из семьи. И три года обретался один. Благо, от родителей осталась квартира. Однако постепенно понял: неприкаянность и одиночество страшнее тещи.
Когда семья соединилась снова, супруга стала замечать: он порой засыпает на ходу. Причем без всякой выпивки. Подумала: причиной тому, скорее всего, наркотики. Однако сколько ни проверяла вены на руках, обнаружить следов иглы не могла. Однажды выяснила: колется через вены в паху. И указала ему на дверь. Это, видимо, окончательно сбило его с круга.
Правда, пока совсем не деградировал, пытался спастись. Хотя бы от героина. Вспомнив, что Алексей медик, побывал у него в Перми нынешней весной и сказал:
- Плотно сел на иглу. Помоги - достань лекарства.
- Они под строгой отчетностью. И мне их никто не даст. Единственный вариант – лечь в стационар. Я договорюсь и позвоню тебе.
Позвонил. Но Денис не приехал. К тому времени он продал квартиру. От бешеных денег пошел, что называется, в разнос. Не просыхал неделями напролет. И почти не отличал глюки от реальности. Очнулся в конце сентября, когда промотал последние рубли. Жить без отравы уже не мог. Поэтому нацелился к Апполинарии Семеновне, чтобы перехватить в долг…
«Поминки» с глюками
Его взяли у деда, к которому время от времени приходил спать. Был совершенно невменяем. Лишь через несколько дней, проведенных в следственном изоляторе, стал понимать, где находится. С трудом, но вспомнил, что сотворил со старушкой. И что было потом.
Когда задушил бабушку, ушел в гостиную и сел в кресло покурить. Глаза уткнулись в шифоньер. Встал, распахнул дверцы, под стопкой постельного белья нашарил деньги. Насчитал пару тысяч. Положил в карман. И направился вон. Двери закрыл за собой ключом хозяйки. Первым делом зашел в магазин и купил водки. Выпил бутылку прямо на улице. И двинулся к деду.
Проснувшись, опять оправился в лавку. С поллитровкой вернулся в бабушкину квартиру. Опохмелившись, стал соображать, куда спрятать труп. Вынести его из дома ему было не под силу. Завернул в ковер и понес на балкон. По дороге уронил. Кое-как поднял и кинул на воздух. Снова угостился и уснул прямо в кресле.
Под утро покинул жилье. Но вскоре возвратился. Опять с выпивкой. Эти «поминки» по убиенной продолжалось не один день. Как ни плохо разумел, а смекнул: двух тысяч надолго не хватит. Скрипящими от пьянки извилинами уперся в задачу, где еще добыть денег. В голову пришла совершенно дикая мысль: продать одну из комнат бабкиной квартиры. О том, что оформить такую сделку юридически невозможно, даже не подумал.
Как ни странно, покупатель нашелся – кавказец, торговавший на рынке. В гостиную, за балконными дверями которой лежало тело, заходить ему запретил. Взял задаток в шесть тысяч и продолжил запой.
В эти дни внук, регулярно звонивший бабушке из Перми, обеспокоился молчанием ее телефона. И поднял тревогу. В качестве подозреваемого в возможном несчастье с ней назвал Чуракова. Его нашли и арестовали.
Когда стал приходить в себя, сосед по камере, видимо читавший Ф. Достоевского, спросил: не мучает ли его совесть, как Раскольникова, зарубившего топором старушку-процентщицу? Долго не мог понять, о чем речь: забыл и слово, и его значение. А, вспомнив, ответил: «Какая совесть, если тебя ломает как проклятого?».
Недавно в суде ему зачитали приговор: девять лет и три месяца лишения свободы. Отбывать наказание будет в колонии строгого режима.
Социальные комментарии Cackle
перейти к списку статейверсия для печати
