- «Большая рыба»? Этнофутуризм? – читая афиши стартующего в селе 1-3 июля фестиваля, кыновляне пожимали плечами и строили догадки, поглядывая на импровизированный чум в устье Кынка. - Небось, рыбаки нагрянули хариуса на перекатах пластать?
Заинтересовал фестиваль и меня. Решил поделиться с читателями «Искры» самыми яркими моментами действа, отрывками из моих диалогов с героями фестиваля.
Самая легкая лодка в мире
Один из пунктов программы, привлёкший моё внимание сразу, - мастер-класс по построению берестяной лодки.
Самая лёгкая лодка в мире - берестяной каючок - родилась на наших глазах. Александр Шутихин из Котласа о бересте знает всё. Ещё в 1991 году он ушёл на «вольные хлеба» - взял расчёт на предприятии, занявшись обработкой бересты. В 19 веке сотни крестьян на русском Севере зарабатывали изготовлением «бурачков», коробов и прочей утвари. К концу 20 века ремеслом владели единицы.
- Сколько же туесов вы изготавливаете за год? - интересуюсь у мастера.
- Около тысячи. И они не залёживаются. Берут их в Питере, в Архангельске, Вологде. Уходят и за границу – в основном, в Скандинавию. там начали по крупицам собирать утраченные в индустриальную эпоху ручные технологии – хенд-мейд.
- Как возникла идея берестяной лодки?
- Когда стал искать в Интернете информацию, сразу вышел на США и Канаду – там огромной популярностью пользуются индейские берестяные каноэ. Средний американец сейчас считает за честь иметь такое дома, чтобы покатать гостей. У меня был и интерес к истории: неужели индейцы имели такие лодки, а евразийские таёжные племена – нет? В таможенных книгах 15-16 веков встретил упоминание о берестяных каюках, использовавшихся на наших северных реках – Двине, Сухоне, Пинеге. Из школьных учебников мы знаем о лодках-долблёнках, бытовавших у славян, но берестяная лодка легче и технологичней долблёнки. Нашлись о ней упоминания и в исторических документах. Но самое интересное – большие каркасные лодки изображены на наскальных рисунках с берегов Онежского озера, а это мезолит!
- Нашли ли ваши идеи отклик у профессиональных историков?
- Как ни странно! Историки Соловецкого музея-заповедника выдвинули идею о том, что уже в эпоху мезолита жители побережья Белого моря плавали на Соловецкий архипелаг на лодках, обтянутых берестой или шкурами. В прошлом году мы построили двухместную лодку и совершили каботажное плаванье с материка на Соловецкие острова – более 50 километров. Она выдержала двухбалльную волну!
- Cколько может прослужить такая лодка?
- Сезонов пять. Береста не гниёт в воде, а поломки легко ремонтируются.
Всё, что требуется, мастер привёз в стандартном станковом рюкзаке: бересту, сосновую дранку, три консервных банки еловой смолы, мотки соснового корня. Четырёхметровую лодку собрал за два с половиной дня. Размоченный в воде сосновый корень понадобился для прошивки, а водонепроницаемость обеспечила смола. Хрупкое плавсредство весило около пуда, а его ходкость и маневренность были сопоставимы с байдарками. Кыновские лодки по сравнению с каюком казались тяжеловесными, как щуки в сравнении с уклейкой...
Угры на своей прародине
Нынче на фестиваль приехали ханты из Западной Сибири. В низовьях Оби расположен их поселок Казым. Места северные – граница тайги и лесотундры. Разговариваю с воспитанниками школы-интерната, педагогами и руководителями этнографического музея Еленой Терентьевной и Мариной Викторовной.
- Сколько хантов и манси сейчас на Земле?
- По последней переписи нас, хантов, - 22 тысячи, а манси - всего девять тысяч. За время между двумя переписями численность немного выросла, и это радует.
- Каковы главные проблемы вашего народа?
- Современное образование. Дети вынуждены воспитываться в интернате в отрыве от кочующих семей. После учёбы они не имеют навыков таёжной жизни и уже не могут к ней приспособиться. В тайге остаются те, кто бросил школу в третьем-пятом классе. Надо искать иные формы обучения.
Во время экскурсии по Кыну подходим к памятнику «Медведь в жертвенной позе». Гости оживляются:
- Это у нас почти в каждом доме есть!
- Неужели у вас сохранились медвежьи праздники?
- Ханты без этого не могут: у нас с медведями особые отношения.
- И с чего начинается праздник? С охоты?
- Специально на мишку не охотимся. Можно убить только того зверя, который сам этого хочет.
- Как это - сам?!
- Подходит близко к жилью, забирается в пустые избушки, пугает людей. Такого зверя можно убить. Шкура укладывается по-особому – как на бляшке «медведь в жертвенной позе». После охотник собирает родню, соседей на праздник, чтобы умиротворить дух медведя. На празднике поются старинные песни, их язык настолько архаичен, что современные ханты с трудом их понимают.
- Невероятно: обряд, которому не менее двух тысяч лет, существует и в наши дни! А образ жизни хантов изменился или остался традиционным?
- Хант не может оторваться от традиционного образа жизни. В городе ему трудно, да и не нужен он там никому. Те, кто уходит из леса, теряют связь с корнями, спиваются...
- Каковы же ваши традиционные занятия?
- Олени, рыбалка, охота. В каждой семье есть четыре дома, и каждый сезон она живёт там, где в это время лучше. Вместе с людьми переходят олени. Самое тяжёлое время - лето, когда тайга полна гнуса. Сутками жжём дымокуры. Олени стоят вокруг костров, поближе к дыму. С каждым годом пасти оленей всё труднее. В наших местах добывают газ, нефть. Техника губит пастбища. Земля нам не принадлежит. Она всегда была нашей и, казалось бы, что с ней может случиться?
Вот так на наших глазах разворачивается драма последних угорских народов: выживут ли они или будут смыты потопом глобализации? Если русский, китаец, европеец могут свободно менять место жительства и род занятий, то для малых народов тундры и тайги важно сохранить свой уголок обитания и свой культурный уклад. Они настолько тесно связаны с природой, что не могут приспособиться к иному образу жизни.
Набег волжских булгар
Боковым зрением отмечаю странную парочку: один в шароварах «шириной с Чёрное море», с круглым деревянным щитом и игрушечным топориком на длинной рукоятке. Второй облачается в блестящую рубашку из железных колец, на голову водружает остроконечный шлем с конским хвостом. В руках - боевой топор более солидных размеров, но всё же далеко не бердыш и даже не плотницкий топор – узкое оттянутое лезвие, тонкие «щёки», квадратный обушок.
Хозяева снаряжения прибыли из Йошкар-Олы - столицы Марийской республики. Зовут гостей Михаил и Евгений (клуб исторических реконструкций «Волжский путь»). один - в полном облачении булгарского конного воина, второй – варяг-наёмник. Историки знают: задолго до русских по Каме и Чусовой вели торговлю булгарские купцы, а в их отрядах зачастую служили наёмники из Скандинавии и из других мест.
Игрушечный топорик оказался боевым чеканом – страшным ударным оружием, способным пробить железный шлем или панцирь. Одежда и доспехи выполнены из тех материалов, что и в древности, с соблюдением мельчайших нюансов. В этом особый шик реконструкторов - прежде чем воссоздать деталь костюма, надо её изучить, понять бытовое назначение и социальную функцию.
Гости рассказали о своих персонажах и показали бой на топорах. В деле «игрушечные» тяпочки впечатлили: оказались смертоносным оружием в опытных руках, чем-то напоминающим индейские томагавки.
О чем пел варган?
В четыре часа пополудни у чума началось театрализованное действо: студенты Пермского института культуры под руководством Руфины Козловой выступили с театрализованной постановкой по мотивам эпоса «Янгл-Маа». Для четверокурсника Ильи Бондаренко мини-спектакль - дипломный проект. Действующие лица - духи огня, воды, леса, Большая рыба, покровительница очага Калтошь-Эква. Музыка древних народных инструментов задаёт ритм декламации и гармонично сочетается с природными декорациями: рекой, небом, лесом, камнями.
Звук варгана напоминает звон разворачивающейся пружины от будильника, а его костяной собрат тумран звучит подобно ветру в кронах сосен. Ещё один инструмент - санквылтан, напоминающий небольшие гусли о пяти струнах. Ну и какая же музыка без звонкого бубна?..
А на следующий день катамараны с участниками фестиваля отчалили вниз по Чусовой. Впереди у них - неделя сплава в скальном каньоне между Европой и Азией, между прошлым и настоящим...
Сергей ГРИНКЕВИЧ, педагог Кыновской школы.
Надежда Окорокова, организатор «Большой рыбы»:
- Зачем нужен этот фестиваль? Так мы стремимся наладить культурные связи между регионами, в которых проживают финно-угорские народы, способствуем сохранению и популяризации национальной культуры. Местом фестиваля неслучайно выбрана Чусовая. Как и в древности, она связывает культуры родственных народов, обитающих как в Поволжье, так и в Зауралье...
Что дал этнофестиваль зрителю?
С детства мы бредили индейцами, томагавками, берестяными каноэ, вигвамами. И вот все это пришло к нам на берег Чусовой: и хантыйский чум (тот же вигвам), и берестяной каюк, и боевой чекан-томагавк. Мы искали их в Америке, а это было здесь, на нашей земле, но тысячу лет назад. На берег Чусовой вернулись «индейцы Евразии» – ханты. Вы скажете: мол, игра? Да, игра, но расширившая наше сознание!
Социальные комментарии Cackle
перейти к списку статейверсия для печати
