Всё чаще со страниц газеты звучит информация о судьбе спецшколы для детей с девиантным поведением (СОШОТ). Особенно активно о ней заговорили после визита в Лысьву уполномоченного по правам ребёнка в Пермском крае Павла Микова. Именно он поставил под сомнение целесообразность содержания подобного учреждения в Лысьвы. Своё мнение омбудсмен озвучил на пресс-клубе в редакции «Искры». Кроме того, поделился впечатлениями от посещения краевых казённых учреждений, где сегодня обучаются и проживают особенные дети.
Нехватка денег - не оправдание
- Павел Владимирович, вы посетили социально-реабили-тационный центр для несовершеннолетних, побывали в коррекционной школе-интернате и школе для детей с ограниченными возможностями здоровья. На что обратили внимание? Какие проблемы существуют у лысьвенских специальных учреждений?
- Реабилитационный центр чувства удовлетворённости не вызвал. Видно, что он не совсем комфортен для детей: здание бывшего детского сада долгое время не использовалось. Много средств потрачено на приведение в нормативное состояние его внешнего вида. Теперь наконец-то дошли руки до внутренних помещений. Там, где средства уже вложены, ситуация качественно меняется. Но денег на ремонты ещё потребуется много.
Что касается СКОШИ, к сожалению, в последние пять лет подобные учреждения были на периферии внимания краевого Министерства образования. В проект «Новая школа» они не вписывались. И по сути, все 63 коррекционные школы края находятся в одинаково плачевном состоянии. Лысьвенская - не исключение. В здании 1939 года постройки последний капремонт проводился в 1979 году. На средства, которые выделялись школе, приобреталось современное оборудование, менялись парты, доски. На остальное ни сил, ни средств, видимо, не хватало. В таких условиях детям с ограниченными возможностями здоровья, тем более с отклонениями в психическом развитии, жить и получать образование нельзя. Мы же понимаем: в СКОШИ в основном учатся дети из малоимущих семей. Это видно по тому, как они одеты - в чистенькие, но поношенные рубашки. Дети открыты, улыбаются, вступают в контакт. Но при этом они и в семьях не видят комфорта, и в интернате его нет. В комнатах проживают по 16-18 человек, а таким детям необходимо приватное пространство. В туалет нужно ходить через всё здание. Мальчикам - вообще на первый этаж. Количество душевых не соответствует санитарным нормам. В интернате 26 мальчиков, а душевая рассчитана на 16 детей. На 44 ребёнка всего две душевые кабинки.
То, что я увидел, это не уникальная ситуация, скорее типичная. Повторюсь: к подобным учреждениям власти относились невнимательно. Но дальше допускать такое нельзя.
- Получается, основная проблема коррекционной школы - отсутствие интерната?
- У СКОШИ как такового интерната нет. Просто в трёх бывших учебных классах установлены кровати. А чтобы интернат появился, нужно его либо построить, либо найти для него отдельное здание. У вас, как мне сказали, есть неиспользуемое здание в Шакве. Можно разместить интернат там. А может быть, разместить там только начальную школу-интернат, чтобы детей не возить в город. Второй вариант - на огромной площадке, которая есть у школы (4,5 тыс. кв.м.) построить новое здание. Второй вариант, скажу честно, вызывает большие сомнения. Я всегда говорю: для государства не оправдание, что у него нет денег на детей. Но надо реально оценивать ситуацию: строить отдельное здание и дополнительные вспомогательные помещения слишком затратно. Тем более сейчас, когда у администрации первоочередная задача – исполнить указ президента и обеспечить малышей местами в детсадах.
- В школе для детей с ограниченными возможностями здоровья (на ул. Ленина) вы тщательно проинспектировали все помещения, заглянули в столовую и медицинский кабинет. Какое впечатление произвела эта школа?
- Она разительно отличается от СКОШИ. Здание, правда, тоже приспособленное. Но чувствуется, что хозяин здесь крепче, а может, средств выделялось больше. Ухоженность и оснащённость учреждения гораздо лучше. Но здесь есть кадровая проблема. На встрече с приёмными родителями я услышал справедливое замечание: в школе учатся слабовидящие дети, а тифлопедагога нет. Есть специалист, который готов приехать из Перми, но его возраст не позволяет принять участие в местной кадровой программе. Надеюсь, решить проблему всё же удастся.
- В общеобразовательных школах вам удалось побывать?
- Нет, мне важно было представить картину, складывающуюся в учреждениях коррекционного образования. Вот, к примеру, в СКОШИ открыты классы «особый ребёнок», но они не соответствуют стандартам. Пообщавшись с руководством, понял почему. В таких классах должны быть две зоны: учёбы и отдыха. Ребёнка-аутиста представляете? Он 15 минут занимается, а потом у него внимание рассеивается.
Чтобы его переключить, ребёнок должен прилечь, взять игрушку, поиграть. В классах «особый ребёнок» были ковры, диваны, мягкие игрушки, но пришли специалисты Роспотребнадзора и всё это запретили. Причём знаю, что в пермских школах в таких же классах есть и ковры, и диваны, но Роспотребнадзор к руководству претензий не предъявляет. Спрашивается, почему там можно иметь ковры, а в Лысьве нельзя? Это же глупость!
Детские вопросы совсем не детские
- Большая часть нынешних детей довольно хорошо осведомлена, куда и к кому обращаться для защиты своих прав. А напрямую к вам они обращаются? Если да, то какие дети и с какими вопросами?
- Детские обращения в течение года составляют примерно 10% от общего количества. Чаще всего это жалобы и вопросы несовершеннолетних правонарушителей, детей, находящихся в следственных изоляторах, воспитательных колониях, спецшколах закрытого типа. Им необходимы консультации по амнистии, условно-досрочному освобождению, восстановлению связей с родственниками.
На втором месте - обращения детей-сирот, детей, оставшихся без попечения родителей. Их волнуют вопросы образования и обеспечения жильём. Тревожат и жизненные перспективы после выхода из дома-интерната.
На третьем - жалобы школьников, проживающих в полноценных семьях. При этом каждый год ситуации разные. Если, к примеру, в 2009 году жаловались на незаконные поборы в школах, то в 2013-м - на введение школьной формы. Дети воспринимают это как ограничение их свободы, навязывание воли взрослых. Поступают жалобы и на несправедливые оценки, плохие взаимоотношения с педагогами.
Есть обращения от детей-инвалидов, которых интересуют вопросы получения профессионального образования. У них возможности его получения крайне ограничены. И новый Закон «Об образовании», вступивший в силу с 1 сентября 2013 года, их ещё больше ограничил. Сегодня мы предлагаем ученикам коррекционных школ и детям-инвалидам только профессиональное обучение. Это, как правило, низкоквалифицированный труд: каменщик, плиточник-облицовщик, наклейщик обоев, штукатур-маляр. Но не все дети-инвалиды видят своё профессиональное будущее в наклейке обоев.
Чиновники не готовы - семьи недовольны
- После посещения социальных учреждений вы встречались с приёмными и замещающими семьями. О чём говорили? Какие проблемы озвучили родители?
- Ваш округ по количеству таких семей лидирует. У вас охотно берут в семьи детей-сирот. Ваш город один из первых вошёл в пилотный проект по созданию патронатных семей. Мне даже пришлось горько пошутить: лысьвенцы настолько ответственны, что помогли закрыть детский дом.
Что касается проблем, то приёмные родители высказали неудовлетворённость качеством и организацией диспансеризации детей-сирот. И такая ситуация сложилась не только в Лысьве. Система здравоохранения оказалась не готова к столь массовому мероприятию. В жёсткие сроки врачам нужно было принять почти 16 тысяч детей по всему краю. В итоге не везде процесс был организован адекватно. Родители жаловались: мол, сидят с детьми в очереди с 8 утра, а врач в 13 часов закрывает кабинет и уходит на обед. Люди приехали со всего района, им пообедать негде. И заявлять при детях: «У меня обед», согласитесь, не по-человечески. Родители были недовольны и тем, что приём не был организован в одной поликлинике, они бегали по трём. Но самое главное - диспансеризация ведь проводится не ради процесса, а ради результата. Ни одна приёмная и замещающая семья до сих пор не получила медицинского заключения. Родители не имеют ни паспорта здоровья ребёнка, ни рекомендаций по обследованию и оздоровлению детей. Неудачный процесс ещё можно как-то пережить, но отсутствие результатов - нельзя.
После диспансеризации мы получали жалобы из многих районов Пермского края. Неоднократно вели переговоры с Минздравом. Но чиновники ссылались на то, что ответственность за организацию процесса должны нести муниципалитеты. В этом году все учреждения здравоохранения переданы на баланс края, и списать огрехи на муниципалитеты не удастся.
Закон есть - жилья не хватает
- Какие вопросы вам задавали лысьвенцы на личном приёме?
- В основном, конечно, по жилью. Ещё в 1996 году принят федеральный закон, в соответствии с которым дети-сироты должны обеспечиваться жильём. Но почти 20 лет средств на это выделялось крайне мало. Только в последние два года жилищной проблеме стали уделять должное внимание. Из краевого бюджета выделили 770 млн рублей и ещё 300 млн - из федерального. В 2013 году удалось обеспечить жильём 470 детей-сирот по исполнению решений судов. Обязательства взяли на себя органы местного само-управления. А по новому закону - предоставление жилья из государственного жилищного фонда - обеспечено только 176 детей-сирот.
В Пермском крае в 16 муниципалитетах создаётся государственный специализированный жилищный фонд для детей-сирот. Лысьва вошла в число этих городов. Знаю, что у вас уже определены площадки (ул. Куйбышева, 6 и Гайдара, 21), на объектах работают подрядчики.
Ребёнок имеет право на ошибку
- У вас есть особое мнение по поводу спецшколы открытого типа для детей с девиантным поведением. Вы считаете, таких школ не должно быть?
- Давайте разберёмся по существу. В школе открытого типа сконцентрированы дети с проблемами в поведении. Как они появляются? Из-за недопонимания в том коллективе, где ребёнок проводит значительную часть своей жизни, - в школе. Вот яркий пример: ко мне на приём пришла мама шестиклассника, у которого в классе возникла конфликтная ситуация. Мама не понимает, почему её ребёнка обвиняют в причинении вреда здоровью одноклассницы. Сам мальчик говорит одно, пострадавшая - другое, её подруги - третье. Показания детей расходятся, объективных доказательств вины ребёнка нет. И это - повод поместить его в СОШОТ. Тем более что такая в городе есть. Заметьте, подобных учебных заведений во всём крае осталось только четыре: в Чусовом, Соликамске, Губахе и Лысьве. Все другие территории от них отказались.
Ещё один справедливый вопрос: почему в обычной школе не могут работать с такими детьми, а в СОШОТ могут? Тогда пусть педагоги общеобразовательных школ признают, что они низко-квалифицированные специалисты! Давайте и оплату труда начислять по уровню профессионализма: одним - по 50 тысяч, другим – по 10. Но самое главное - давайте подумаем об интересах самих детей. В интересах ли ребёнка оказаться в такой школе? Почему мы лишаем его реального шанса на будущее? Принцип работы с детьми: приоритет будущего перед прошлым, особенно при работе с детьми с девиантным поведением. Ребёнок имеет право на ошибку, потому что никто от неё не застрахован. Так дайте ему шанс эту ошибку исправить, помогите остаться в коллективе. Где ваши восстановительные технологии, психологи, службы примирения? В итоге ребёнок проучится в СОШОТ, и мы ему поставим синюю печать. А это - сигнал для будущего профессионального образования.
Кроме того, содержание подобной школы аморально и разлагающе действует на систему образования в целом. Для педагогов это уловка: есть проблема - есть возможность от неё избавиться. Как, к примеру, ребёнок после первого класса оказывается в такой школе? Он ещё не успел начать общественную жизнь!
Я вообще не сторонник сегрегации* детей. И считаю, главная ошибка нашей системы образования - мы стали результативность работы педагога измерять только итогами ЕГЭ. Наплевать на громкие слова о душе ребёнка, развитии его индивидуальности! Если есть риски, что какой-то ученик может испортить картину успеваемости, значит, надо скорее затолкать его в СОШОТ? Желательно - до этапа ГИА, а до ЕГЭ вообще не доводить.
Сегодня в лысьвенской спецшколе открытого типа обучается чуть более ста детей. По моему мнению, необходимо проанализировать ситуацию по каждому ребёнку: либо он условно осужден, либо у него поведенческие особенности в переходный период, либо синдром дефицита внимания или гиперактивности. Понятно, что должна состояться большая дискуссия среди педагогического сообщества. Пусть судьбу СОШОТ решат педагоги Лысьвы.
Вопросы задавали: Елена Орлова, Валентина Кокшарова, Игорь Михайлов, Елена Кожевникова, Марина Решетникова, Фёдор Прокофьев. Материалы к печати подготовила Елена Кожевникова
Социальные комментарии Cackle
перейти к списку статейверсия для печати
