Спроси любого из нас: «Что ты знаешь о Сербии?» – вряд ли что-то вразумительное ответим. Некоторые скажут: это наши братья-славяне. Кто-то добавит: война у них то ли была, то ли всё ещё идёт. Одни вспомнят Тито, Югославию, усташей, четников, Николу Принципа. Другие скажут: там любят русских. За что? Понять это мне удалось, побывав в Белграде в составе фотоэкспедиции «Сердце Сербии».
Чёрные коты и курильщики
С грохотом, будто упал плашмя, самолёт авиакомпании «ЭйрСербия», приземляется на взлётную полосу. Авиалайнер трясёт, шум от двигателей становится запредельным. Хочется поскорее выйти. Наконец, аэробус будто упирается во что-то. Стюардессы, растянув до ушей напомаженные губы, говорят нам на выходе: «До свидания!».
Из окна перехода видны буквы на фасаде «АЕРОДРОМ БЕОГРАД». Пассажиры перешёптываются: мол, кормят на сербских авиалиниях лучше, но «Аэрофлотом» летать безопаснее. Я с ними согласен. И пока это единственное, что я знаю о Сербии наверняка.
Внутри здания аэропорта играет сербская национальная музыка. Не Брегович, но что-то в этом духе. Так и хочется пуститься в пляс. Добар дан, Сербия!
У входа в аэропорт – дымовая завеса: курят буквально все. Продавец мороженого, какая-то парочка, группа молодёжи с рюкзаками, полицейские, таксисты – у каждого в руке сигарета. Сербия - вообще рай для курильщиков: дымить нельзя только в общественном транспорте. А так курят везде: в кафе, на улице, даже в фойе административных зданий.
Мчимся на такси по ровному шоссе. Аэропорт Николы Теслы находится в городе Сурчин, в 18 км от Белграда. Из-за деревьев, растущих вдоль дороги, выглядывают редкие крыши домов. Сербская столица возникает резко - никаких тебе пригородных посёлков. Вмиг оказываешься в окружении серых бетонных монстров, полностью захвативших Новый Белград. Чувствуется, что его строили ещё в годы существования Варшавского договора. Кажется, эти дома ты видел в Перми. Или в Екатеринбурге. Или ещё где-то.
Пересекаем Дунай и оказываемся в царстве небольших коттеджей и малоэтажек, узких, мощённых камнем улиц, каштанов и... снующих туда-сюда чёрных котов. Это старая часть города, район Крушевачка. Здесь мы будем жить.
Ключей от снятого дома у нас нет, поэтому, спрятав вещи в кустах, отправляемся гулять.
«Зайцы»-патриоты
Несмотря на ранний час, жизнь в городе кипит. Как всякий мегаполис он просыпается рано. Приветливо открывают двери кафаны и кафичи, выбрасывая в улицы аромат свежего кофе. В кафичах, многие из которых начинают работать в пять утра, подают лишь кофе или что-то погорячее. Нередко, кстати, раннего посетителя ждёт бесплатная рюмочка раки – крепкого напитка, изготавливаемого из фруктов. В Сербии наиболее популярна сливовица. В кафанах же можно как следует подкрепиться.
Из многочисленных пекар разносится запах горячей выпечки. Чего в них только нет! Хлеб, печенье, лепёшки, разнообразные блюда местной кухни! Пройти мимо можно только если ты уже купил выпечку в соседней пекаре.
Улицы заполнены автомобилями и общественным транспортом. Он курсирует с пяти утра, проникая в самые отдалённо-потаённые уголки. И стоически перевозит пассажиров до полуночи. Кстати, есть даже ночные маршруты! И транспорт – внимание! – бесплатный! Да-да! Толстый пожилой торговец книгами так и сказал: мол, пользуйтесь трамваями - за них не нужно платить ни мне, ни тем более вам. Хотя на деле оказалось, что платить нужно. Одна поездка – 73 динара (примерно 35 рублей). Но кондукторов в салоне нет, поэтому «зайцами» едут почти все. Проезд оплачивается специальной картой. Их продают в газетных киосках. Поднёс её к сканеру - и с твоего счёта списали денежки. Правда, мало кто так делает. Завидев контроль, люди массово выходят из автобуса – если попадёшься, получишь штраф. Могут и 100 евро выписать.
Нежелание платить сербы объясняют тем, что большую часть транспортной компании Белграда купили турки. На самом деле всё банальнее: у многих попросту нет денег – в стране высок уровень безработицы. Почти 30%. При этом на работу люди добираются с двумя-тремя пересадками. В месяц за проезд набегает немалая сумма, а доходы большинства белградцев невелики.
Долг платежом красен
Настоящая история Сербии – это парк Калемегдан и стоящая рядом Белградская крепость. На высоком холме, в месте слияния Савы и Дуная, две тысячи лет назад римляне основали поселение. Вскоре появилась небольшая крепость, постепенно разросшаяся в город. Его несколько раз разрушали племена гуннов и готов, восстанавливали византийцы, захватывали османы. У турок его отбивали австрийцы, потом – наоборот. В ходе мировых войн крепость разрушалась, но после восстанавливалась.
Калемегдан – излюбленное место отдыха белградцев. На скамейках обнимаются влюблённые, по дорожкам неспешно прогуливаются люди среднего возраста, а пенсионеры азартно играют в шахматы. Для этих целей здесь стоят специальные шахматные столы.
В длинном ряду сувенирных лотков разговариваю с одним из торговцев, мужчиной лет сорока. Он бывал в СССР и хорошо говорит на русском.
- Сербия без русских погибнет. Пример тому – Украина. Америка не даст им спокойно жить. И вам тоже. На нас давят: вступайте в ЕС. Но что там хорошего? Болгария вступила и попала в экономическую западню. Сейчас им диктуют, как жить. Мы, сербы, этого не хотим. Конечно, без поддержки России и Путина нас бы давно съели. Косово у нас отобрали, и никого, кроме русских, это не возмутило. А вы Крым себе вернули – все загалдели, что так нельзя. А почему нельзя?! Народ так решил - значит, так тому и быть! А вот нас о Косово никто не спрашивал. Это и есть западная демократия: делать всё в угоду США.
На прилавке моего собеседника – десятки магнитов. В основном с видами Белграда, но есть и с портретами уважаемых в Сербии людей: Тито, Путина, Николая Второго и Вука Караджича. За его спиной висят футболки. Часть – с надписью «Сербия», несколько футболок с символикой футбольных клубов «Партизан» и «Црвена Звезда», часть – с Путиным в различных ипостасях: на медведе, в морской пилотке, в чёрных очках. В середине – красочная футболка, на которой написано «Косово – это Сербия. Крым – это Россия». Что ещё добавить? В таких гуляют не только русские туристы, но и сербы. Такие надписи нередко встречаются на фасадах домов.
- Война на Донбассе, да и вообще война, - плохо. Я пережил одну войну и знаю, что это такое, - пускается в рассуждения торговец. – Но как поступать иначе, если тебя за желание самому выбрать, на каком языке говорить, бомбят? Как не возьмёшь оружие, если убили твоих детей? Вы молодцы, что поддерживаете Донбасс. Наши ребята тоже туда уехали многие, но об этом не стоит распространяться. Если узнают, что парень там был, посадят в тюрьму. Но наши всё равно едут. И мои ровесники, и молодёжь. Ваши солдаты ведь ехали к нам, спасли нас. Как у вас говорят, долг платежом красен.
Действительно, многие сербы воюют на Украине. Едут и те, кто воевал в 1992-95 годах здесь, и те, кто был ребёнком в 1999-м, когда бомбы НАТО падали на Белград. Некоторые уезжают навсегда...
Гастарбайтеров нет
От Калемегдана вниз тянется пешеходная улица князя Михаила – длинный ряд сувенирных лавок, кафе и магазинов. Белградский Арбат. Возле центральной библиотеки играет на гуслях молодой парень, метрах в ста – пожилой мужчина поёт под гитару, на другой стороне дороги пиликает на скрипке улыбчивый дед. Играют очень даже прилично. Дело в том, что на такую работу нужно получить разрешение и пройти конкурсный отбор. Зная три аккорда и две песни, на центральных улицах Белграда заработать не получится.
Возле гостиницы «Москва» парень лет двадцати ловко колотит ракеткой по мячу, прикреплённому к опоре. Модная сейчас игра – теннис сам с собой, так сказать. Только юноша не просто играет, а продаёт эту самую игру. Видимо, места в салоне связи или кафе не нашлось, вот и колотит целыми днями по мячу.
С работой – тяжело. Конкуренция высока даже на самых непрестижных местах. Плюс в этом один – нет гастарбайтеров. Но ими стали многие сербы, уехав в поисках заработка в более экономически развитые страны Европы, в Россию, в США.
Герой. Без вопросов
Купив в одной из пекар плескавицу - этакий сербский аналог гамбургера - иду по тихой улице. Невольно обращаю внимание на её название – Гаврилы Принципа. Того самого, что убил эрцгерцога Франца Фердинанда и практически начал мировую войну. Можно долго рассуждать о значении поступка, совершённого студентом Принципом, о том, что его побудило к этому, и о прочем. Но какие бы выводы мы ни сделали, для сербов он герой. Он отдал жизнь за Отечество. Всё остальное не важно. Для каждого серба Принцип стоит в одном ряду с Теслой, Тито, князем Михаилом и другими известными всему миру соотечественниками. Нам стоит поучиться этому, ведь мы, увлекшись развенчанием мифов, скоро развенчаем всё на свете, и у наших детей не будет примеров. Сербам важно одно: князь Михаил лихо бил турок, он – герой. Мы же не перестаём рассуждать: Кутузов – герой или не герой? А была ли Чудская битва такой, какой мы её представляем? А закрывал ли собой амбразуру Александр Матросов?..
Памятники поневоле
Еду в трамвае, разговариваю по телефону. Когда закончил, ко мне обратился интеллигентного вида мужчина лет пятидесяти.
- Вы русский? – спросил он. - Русские и сербы - братья, - получив утвердительный ответ, продолжил он. - Русские всегда нас выручают. Знаете, сербы должны поставить памятник Путину. Большой, чтобы было видно издалека. Если бы не он, то в Сербии сейчас было бы тоже самое, что в Сирии и Ираке.
Трамвай останавливается перед светофором. В окна видны здания генштаба и минобороны Югославии. Они пострадали от прямых попаданий бомб самолётов НАТО и теперь непригодны для использования. Ощерившись торчащей арматурой, глядя на мир пустыми глазницами окон, они стоят, как памятники погибшим в той бессмысленной войне. Восстановить их нет денег, снести – тоже.
- Здесь всё бы стало так, - указывает на них пальцем мой собеседник. На ближайшей остановке выхожу, пожав ему руку.
Вообще зданий, в которые попали бомбы, немало. Они – напоминание о том, как НАТО несло демократию и свободу народам Югославии. Сербы помнят эти бомбардировки. Как и российских десантников, успевших раньше англичан занять аэропорт в Приштине. И благодарны за это. Участники боснийской войны, воспитывая детей, прививают им любовь к России. Люди старшего поколения говорят: был СССР – была Югославия – был мир. И в том, что воцарившийся после крушения СССР хаос прекратился, они видят заслугу главного русского – Путина. И едут воевать за Новороссию. И спрашивают, почему не еду я...
Сербский национализм
К русским здесь относятся хорошо. Услышав русскую речь, могут просто подойти и пожать руку, сказав: «Добар дан, брачушка!». Нередко на стенах домов - граффити с Путиным. Или написано: «И Косово, и Сербия, и Русия». Многие сербы, особенно старшего поколения, знают русский и бывали в нашей стране. Нередко мне с гордостью говорили: я был в Тюмени, я работал в Москве, учился в Перми... Кстати, немало сербов работали на стройплощадках Сочи. Они этим очень гордятся.
Именно в Сербии ощущаешь мощь и величие нашей страны. Мы привыкли ругать Россию: дороги, медицину, правительство, депутатов, бытовую неустроенность... Для нас всё это слилось в один комок. Некоторые всё чаще называют страну «Раша», а то и вовсе «Рашка-Говняшка». А наши братья-славяне видят и нас, и нашего президента со стороны.
- Нет такой страны, где не было бы проблем, где всё было бы замечательно. Но вас приучили видеть только плохое, - говорит мне продавец магазина «Бункер», где любят одеваться сербские националисты. Здесь торгуют марками одежды «Отаджбина» и «Кадет», продают литературу и видео по истории Сербии. Здесь можно открыто говорить: я - националист. Большинство сербов - националисты. Но национализм здесь - это не возвышение себя над другими, а именно любовь к своей родине. Наци не малюют свастики на стенах, не боготворят Гитлера, как многие русские скинхеды. У них другие кумиры. Например, Николай Второй, столь презираемый нами. Сербы благодарны ему за то, что он без раздумий вступился за них, когда в 1914 году Австро-Венгрия предъявила им ультиматум. Они понимают: человек пожертвовал всем ради помощи братьям-славянам. Или патриарх Павел, всю жизнь ходивший пешком и самостоятельно ремонтировавший свою одежду и обувь. Когда его хоронили, проститься с ним вышли сотни тысяч людей. Уважают они и нашего президента. На вопрос «за что?» чаще всего отвечают: «за Слатину», имея в виду захват в 1999 году аэропорта в Приштине российскими десантниками.
- В этом суть западной пропаганды, - продолжает мой собеседник. - Вас учат ненавидеть свою страну, вашей молодёжи внушают, что нужно уезжать. У нас то же самое. Многие думают, что, бросив свою страну, сбежав в Германию или США, они обретут счастье. Но кто тогда будет развивать Сербию, если останутся одни старики?
Из-под короткого рукава мужчины видна татуировка - портрет Николая Второго. На левой руке - лик патриарха Павла...
Надёжный человек
- Перм... - задумчиво произносит грузный дядька-таксист, везущий меня в аэропорт, услышав ответ на вопрос, откуда я. – Казан был?
- Пока не пришлось.
- Мой приятел живи Казан, - произносит он с такой гордостью, будто его друг - министр в правительстве РФ. – Руски наши приятели... Брачушки... Разуме? Путин – яка особа! Разуме?
Отрицательно мотаю головой.
- Сила! Очень сила Путин! – поясняет он, подняв указательный палец. - Ельцин пьяница был. Пьяница - плохо! Медведев… - вдруг начинает хохотать и что-то тараторить на сербском. - Путин – надёга... надёжа, - пытается подобрать слова.
- Надёжный человек? – спрашиваю.
- Да-да! – радостно произносит таксист. – Знаю, у вас много проблема. Вы его ругаете много. Зря. Он официр. Официр – это дисциплина, порядок. Разуме?
- Да.
- Види? – показывает он за окно. Там абсолютно темно, будто кто-то густо измазал всё чёрной гуашью. Освещена лишь трасса, по которой мы едем. Фонари расставлены буквально через каждые пять метров. Но уже рядом с дорогой не видно ни зги.
- Это црна, - уточняет таксист. - Полностью черно, разуме? Если бы не Руссия, вся Србия была бы црна...
Несколько минут молчим, потом мой собеседник говорит:
- Моя фамилия Уралов. Моя семья пришла из Руссии. Я сам руски, - гордо произносит он.
Поставив на тележку последнюю мою сумку, жмёт мне руку и говорит:
- Приехай ещё! Србия красиво!
- Хвала! - благодарю его за поездку.
- Спасибодосвиданя! – тарабарит он, садясь за руль.
Домой!
Самолёт выруливает на взлётную полосу. Снаружи что-то надсадно скрипит, будто гвоздём ведут по металлическому листу. Стюардессы с неестественно ярким макияжем, улыбаясь, помогают пассажирам уложить ручную кладь. Старшая бортпроводница объясняет правила поведения при аварии...
Рёв двигателей заглушает все звуки. Испугавшись, начинает плакать ребёнок. Самолёт, трясясь, оторвался от земли. Движки, надсадно ревя, пытаются поднять его на нужную высоту. Мои соседи молча озираются, будто продумывая путь эвакуации из самолёта, который, задрав нос, прокладывает среди облаков дорогу в Москву. В иллюминатор видны тысячи огоньков. С каждой минутой они становятся всё меньше и меньше.
Чао, Сербия!
Социальные комментарии Cackle
перейти к списку статейверсия для печати
