Жильцы аварийного дома № 84 на ул. Садовой переезжают: здание должны снести уже к концу недели. Правда, менять место жительства готовы не все. Часть населения общежития отказывается покидать занимаемые комнаты.
ПОМОГИТЕ НАМ! Во вторник утром в «Искру» позвонил встревоженный мужчина и сообщил: жильцов дома № 84 на ул. Садовой насильно выселяют. И не в царские палаты, а якобы под открытое небо.
- Дверь сломали!.. А я тут с собакой!.. Мы ментов вызвали!.. Приезжайте! Помогите нам! – прокричал звонивший.
Что делать? Собрались, поехали.
На месте, возле аварийного здания, и правда стоит полицейский «бобик». Знакомый сержант сообщил: мол, два вызова поступило. Один – о взломе двери, другой – о драке: вроде бы, кто-то кого-то душил. Позже выяснится: взлома не было, а удушение было – соседи выясняли, кто круче. Правда, к расселению дома это не относится.
Входные двери в здание сняты с петель и прислонены к стене. Из тьмы подъезда то и дело выходят мужики с мебелью в руках. Столы и табуреты загружают в грузовик. То есть кто-то в самом деле переезжает, но не похоже, что происходит это из-под палки.
Вдруг на белый свет является женщина. Представившись Анастасией, излагает суть происходящего:
- Давай, всё снимай! Пусть вся страна увидит, как нас на улицу выкидывают! Ни ключи не дали, ничё! Нам жить негде! Пойдём покажу, как живём.
- Главный кто? Ордер где? – вылетает из подъезда мужчина лет пятидесяти. – Я – собственник! У меня детей двое! Малолетних! Не имеете права мне двери ломать!
- Никто вашу дверь не ломал, - вступает в разговор Андрей, представитель фирмы, выигравшей подряд на снос дома. – И вещи ваши никто не выносит.
Пока идём в гости к Анастасии и Сергею, Андрей объясняет: к концу недели от здания должна остаться ровная площадка, а люди, не желающие выезжать, тормозят работу. За срыв сроков его организацию оштрафуют.
- Во, гляди! – приглашает женщина в свои хоромы. – Стеллаж, кстати, потолок держит. Убери его – упадёт всё. И никто нам ничё не даёт. Некуда съезжать! Нам только сказали, что будут сносить… А нас – на улицу!
Анастасия «прекрасна»: слегка подшофе, под глазом – лиловый бланш. На диване, занимающем почти половину комнаты, – огромный ком одеяла. Из него торчат две ноги. Хозяйка говорит, что это муж.
СЕРЁГА «с ТАДЖИКИСТАНА». Кто-то дёргает меня за рукав. Оборачиваюсь – женщина. Жестами зовёт в свою комнату. Соседи поясняют: глухонемая.
Жильё заставлено мебелью. Темно: окна зашторены. На столе в углу – телевизор, рядом – плита, на ней в большой кастрюле варятся пельмени. На стенах – фото детей и какие-то грамоты. Два пацана лет восьми-десяти хором спрашивают, почему им не дают хорошую комнату. Их мать тычет пальцем в потолок: падает, мол.
– Э! Ты кто? – лоб в лоб со мной становится Сергей. По запаху спирта из его рта становится ясно, почему он не узнаёт того, с кем говорил пять минут назад. – Я с Таджикистана, понял? Мне всё по...! Комнату не отдам! И детей моих не смейте трогать!
- Это же с телевидения, ты чё! – вмешивается в светскую беседу Анастасия. – Он про нас снимет щас. Пусть все видят, какой в Лысьве беспредел: детей на улицу выселяют!
Узнав, что перед ней корреспондент газеты, женщина, вздохнув, говорит: «Тогда напиши». Из соседних комнат выносят вещи: люди переезжают в маневренный жилой фонд.
«ЧЁ ПРОИСХОДИТ?» Четверг. Утро. Возле дома сложены половые доски, кровельное железо. Работа кипит. Узнаю: в трёх комнатах ещё живут люди, хотя со вчерашнего дня отключены вода и электроэнергия. Комната № 10. Грязно, пахнет мочой. Хозяин по имени Геннадий пакует вещи. Говорит, что переезжает на ул. Шмидта, 47. На вопрос, почему не переехал раньше, молчит.
Из-за дверей комнаты № 13 - собачий лай и мужской голос. На стук отвечают: мол, звоню в прокуратуру, поговорю – открою. Слышно, как мужчина кому-то объясняет: мол, давно готов переехать, но сотрудники администрации мешают, да ещё и запугивают.
- Да, я всё понял, спасибо, что объяснили. Сегодня к шести вечера съеду, - слышится сквозь худую дверь. Вдруг она открывается, в коридор выскакивают мальчишки – дети глухой женщины и Сергея, которому всё по… Следом высовывает морду собака. Её удерживает за ошейник слепой мужчина. На грязном полу сидит белый щенок.
Беседуем под аккомпанемент собачьего лая. Жилец убеждает: мол, давно бы уже переехал, да чиновники мешают.
- Нам дают жильё, всё чётко! Сейчас какие-то левые приходят из администрации, запугивают. Я к Пузанову записался на приём, мы учились с ним вместе. Всё решаем. В Пермь звоню. Чё происходит – сами не знаем. Нам дадут спокойно съехать или нет? Эта комната приватизирована, наверху – тоже. Дали без документов комнату на Шмидта. Ключи дали. На каком основании? Иди, спроси у Серёги.
АНТЕННА И БЕЗОПАСНОСТЬ ДЕТЕЙ. Серёга стоит посреди коридора. На этаже живёт (хотя как назвать это жизнью?) только их семья. Борец за права угнетённых Анастасия съехала в среду.
Видно, что Сергей уже разогрел организм изнутри. О том, почему не переезжает, говорит:
- Куда я? Это самое… Не знаю… Вы там были, на Шмидта? Там туалет - зайти невозможно. Детей мыть негде… Ванна стоит, а дверей нету. Куда я туда с детьми?
- А как вы здесь будете с детьми - без воды и света?
- Щас сам всё сделаю… - увидев подрядчика Андрея, становится агрессивным. – Э! Антенна где моя? У меня антенна была маленькая! Сам делал! Где она?
По всему видно: пропавшая антенна его заботит больше, чем безопасность. Своя и детей. А в руках зачем-то топор…
- Видел, маячки движение дали? – спрашивает меня Андрей, поняв тщетность разговоров с Сергеем. – То есть дом реально падает. Буду связываться с администрацией. Пусть подключают полицию, МЧС. Нельзя их здесь оставлять.
ВРЕМЕННО? НАВСЕГДА? Второй этаж общежития на ул. Шмидта, 47. В обоих концах тёмного коридора – санузлы. Общая ванная комната: ванна, умывальник, самодельная душевая кабина, место для стирки. Двери имеются. И даже запираются изнутри на щеколду. Туалеты под замком, но ключи есть у всех жильцов.
Так что зря Сергей переживает: детей есть где помыть, и по нужде бегать на улицу не придётся. И даже комнаты, которые предлагают его семье, отремонтированы за счёт бюджета. Почему же он так не хочет покидать аварийное жильё?
Возможно, дело в пристрастии к бутылке. Пьяному хочется веселиться или лежать на диване, а не паковать пожитки. Да и сквозь алкогольную пелену опасность, нависшая над тобой, не кажется столь угрожающей.
Но есть и другой вариант: Сергей боится, что, покинув собственные квадратные метры, он навсегда окажется на чужих, то есть муниципальных. Почему навсегда? Так всем известно: нет ничего постояннее, чем что-то временное.
Фото Фёдора Прокофьева
Социальные комментарии Cackle
перейти к списку статейверсия для печати
