Проваливаясь в рыхлый весенний снег, иду по колее, прорытой гусеницами трактора. Впереди - невзрачные деревянные домики, приткнувшиеся друг к другу. По снежной бровке ползти еще примерно метров пятьсот, хотя в сапогах уже хлюпает. Да, жизнь в деревне не сахар. Оглядываюсь в поисках живой души, чтобы спросить дорогу. Наконец, замечаю мужчину:
- Скажите, я к Дзябко правильно иду?
- Ага, последний дом...
Возле указанного дома в ручейке пускает кораблики мальчишка лет шести, по-детски радуясь возможности безнаказанно вымочить ноги.
- Мальчик, а Зинаида Ефремовна тут живет? – спрашиваю у него.
- Она коров поит - пойдемте, покажу.
Зинаиду Ефремовну застаем в сарайчике - она действительно ухаживает за буренками.
Узнав, что я из газеты, баба Зина сначала отказывается рассказать о себе:
- Таких, как мы - полная деревня, - говорит она. – В Моховлянах многие ребятишек брали на патронат, теперь усыновляют. Жить-то как-то надо.
После недолгих уговоров двери гостеприимного дома открываются...
Дети и хозяйство как способ выживания
У Зинаиды Ефремовны и Василия Петровича ДЗЯБКО – крепкая деревенская семья. Добротный дом, подсобное хозяйство – корова, овцы, куры. Во дворе – машина. Даже трактор есть, правда, не новый. На него копили, перебиваясь с хлеба на квас, всем семейством. Семейство у Дзябко многочисленное. На фото, сделанном по случаю празднования Нового, 2009 года, насчитала человек, наверное, тридцать. Всё родственники и дети.
Зинаида и Василий вырастили пятерых сыновей и лапочку-дочку. Сейчас все они уже взрослые. Самому младшему, Петру, - двадцать лет, учится в ПУ-55. В городе прижился только Андрей, третий сын, - остальные дети осели в деревне.
- И учились в Лысьве, и работали, - рассказывает Зинаида Ефремовна, - а все равно в Моховляне вернулись. Здесь огород, река, свежий воздух. Юра, старший наш, даже невестку из города привез. Теперь и она так к деревне привыкла, что обратно в город калачом не заманишь. Сама хлеб печет, в огороде хлопочет.
Наш разговор с любопытством слушает семилетний Сергей, внук бабы Зины, только неродной. Его сестренка, полуторагодовалая Анюта, крутится по комнате, пытается вытащить из моей сумки понравившуюся авторучку.
- Вот сегодня Сергей (второй сын) в город уехал, так подкинул мне своих, - продолжает хозяйка. – Усыновили ребятишек. Надо же как-то жить. Работы в деревне нет. Ездить в город проблематично: уже полтора года к нам не ходят автобусы. Свое хозяйство да приемные детишки – вот так моховлянские и выживают.
Когда-то в Моховлянах был один из самых сильных колхозов в Прикамье – «Новина». По надоям, урожайности и количеству производимого мяса держал второе место по области. Передовые работники получали путевки за границу.
- А вот до чего капитализм довел, - вздыхает Василий Петрович, отработавший в колхозе 27 лет. - Люди все хорошей жизни ждали, терпели, пока колхоз дома строил, водопровод прокладывал. Думали: вот скоро отстроится деревня - тогда заживем. Все разом рухнуло. Пропали даже имущественные паи колхозников.
Сегодня проблема занятости населения в Моховлянах – самая главная. Мест для приложения сил в деревне, по сути, нет. Последние коровы, оставшиеся от былой славы сильного некогда сельхозпредприятия, были «арестованы» и перевезены в Воскресенцы. На местных лесопилках, по словам жителей, работать можно, только зарплату не платят. Выжить людям помогает личное подворье, кормят река и лес. Некоторые выращивают цыплят в инкубаторе, разводят пчел. Но, чтобы реализовать произведенный продукт, необходимы средства на его доставку в город. За детей, находящихся на патронате или в опекаемых семьях, платят «живые» деньги. Патронатным воспитателям – зарплату, приемным родителям – вознаграждение.
В деревне главное богатство – молоко
В комнату заглядывает юный пускатель корабликов, который помог мне отыскать дом. Узнаю его имя – Дениска. Это родной внук бабы Зины.
Дениска ищет недырявые сапоги для свого неродного брата, чтобы вместе побегать по лужам. Но Сережка, видимо, не горит желанием промочить ноги. Ему интересны взрослые разговоры.
- Там поищи синие в сенках, - наказывает баба Зина Дениске и поясняет мне: - сегодня сноха купит в городе обувку. Туда нечасто выбираемся, хоть и машина есть. А как выбираемся, так сразу всем детям одежду покупаем.
У Дзябко на патронате воспитываются две сестренки Храповы - тринадцатилетняя Светлана и двенадцатилетняя Екатерина. А год назад в семье появился Родион Каметов (сейчас ему семь лет). По крови татарчонок, свободолюбивый Радик не шел ни в одну семью, как бы ни уговаривали воспитатели детского дома. И вроде семьи подбирались хорошие, а, видимо, душа не лежала.
- А как-то раз звонят мне из детского дома и просят: мол, посмотрите мальчишку, - вспоминает Зинаида Ефремовна. – Я им отвечаю, что больше брать никого не собираюсь. Но они уговорили. Родион еще даже не видел нас, воспитатели спросили его: пойдешь к тете Зине и дяде Васе жить? Он сразу сказал: пойду! Приехал в деревню и будто здесь родился – так вольготно себя чувствует. Я, говорит, у вас, как дома. Так и остался. Первое время трудно, конечно, с ним было, он плохо слова выговаривал – смесь татарского с русским. Только я его понимала. Остальным домашним переводила. А сейчас Радик уже хорошо говорит, в детский сад ходит.
Радик страсть как любит молоко, пока стаканчик на ночь не выпьет, спать не ложится. Благо, корова своя и даже не одна – у всех сыновей Дзябко свое хозяйство, так что недостатка в этом продукте нет. К деревне Радик привык, а вот в город выезжать побаивается.
- Недавно ездили на медосмотр, зашли в детский дом, - продолжает приемная родительница. - Радик бычком смотрит, молчит, «ни здрасьте, ни до свиданья» - боится, что его заберут обратно в детский дом или... в Италию.
Итальянцы влюбились в уральский лес
Приключения итальянцев в Моховлянах – удивительная история, о которой знает в деревне всякий. Именно она и прославила подопечного Дзябко. Прошлым летом Родиона Каметова хотела усыновить чета итальянцев. Специально для этого они приезжали в Моховляне.
- Представляете, в нашу-то глушь! - восклицает хозяйка. – Хотя им в деревне очень понравилось. В это время как раз одуванчики цвели, так они их фотографировали, радовались лесу, уральским просторам. Три дня у нас жили. Все за Радиком бегали, боялись одного на улицу отпускать - у них не принято, чтобы дети одни, без взрослых, гуляли. А Радик от них - в поле наутек. Уж как мы его ни уговаривали: мол, смотри, Родион, в каком красивом месте жить будешь – море, солнце (итальянцы привезли с собой фотоальбом), а он ни в какую: останусь в деревне и все тут! Так жалко нам стало итальянцев, Монику и Энрике, - хорошие люди, что пришлось мне на хитрость пойти. Говорю Родиону: мол, поезжай в Италию - я лимоны люблю, привезешь мне их целый рюкзак.
С грехом пополам Зинаида и Василий уговорили Радика поехать с итальянцами в Пермь (там должен был состояться суд и усыновление). Но в Перми Родион закатил приемной чете скандал. Дрался, обзывался, в гостинице чуть окна не выбил. В ту же ночь им пришлось возвращать его обратно. Моника, по образованию медик, сказала моховлянским воспитателям: душа и сердце у мальчика - в России, он в Италии не выживет.
Так и уехали итальянцы ни с чем. А Родион авторитетно заявил бабе Зине: не переживай, мы тебе в магазине лимонов купим.
А на следующий день, когда маленький «итальянец» вышел погулять и увидел в небе самолет, в очередной раз переполошил своих воспитателей.
- Улетели, улетели! – радостно кричал Родион. - Итальянцы улетели!
- После этого случая работники детского дома отчитывали нас, что не убедили мальчишку в том, что за границей ему будет лучше. А как его убедишь? – спрашивает меня Зинаида Ефремовна. - Ведь даже итальянцы поняли, что душа его здесь, в Моховлянах. А недавно у нашего старшего сына Юрия забрали двух воспитанников (были на патронате) в приемную семью в Испанию...
Бывшие воспитанники станут приёмными детьми
Год назад, в апреле 2008 года, вышел закон «Об опеке и попечительстве», согласно которому форма патронатного воспитания была упразднена. Патронат был удобен тем, что, по сути, государство продолжало участвовать в жизни воспитанника, переданного в семью: юридически ребенок был прикреплен к детскому дому. Родителям и детям оказывались психологическая, медицинская и другие виды помощи, государство выплачивало воспитателям зарплату и средства на содержание ребенка. Кроме того, за патронатными детьми сохранялось право на жилплощадь и льготное поступление в вуз. Естественно, приемным родителям было легче решиться взять ребенка на таких условиях. С вступлением же в силу нового закона для детей, по разным причинам оказавшихся в детских домах, остался лишь один способ попасть в семью – усыновление. Государство переложило ответственность за здоровье, развитие, воспитание и образование ребенка на приемных родителей.
Именно этот закон и принес семье Дзябко дополнительные переживания. Зинаида Ефремовна и Василий Петрович - люди ответственные и понимают: принять в семью воспитанника или усыновить ребенка – это разные вещи. Но от своих «птенцов» отказываться не собираются. Хотя Василий Петрович замечает:
- Цены на продукты растут с каждым днем. Еще недавно мешок сахара брали за 900 рублей, а теперь уже 1250. Вода у нас дорогая, практически 50 рублей за куб, а дотацию за коммунальные услуги на ребятишек, усыновленных сельчанами, не платят.
- И с врачами проблема, - добавляет Зинаида Ефремовна. – Наш ФАП не может получить лицензию. Уже сократили полставки медсестры. Представляете, куда мы с детьми, да без врача? Невестка с Анюткой мучается: ребенок часто болеет, а в город каждый раз не наездишься. Кто эти расходы компенсирует?
В гостеприимном доме у Зинаиды и Василия я прогостила, наверное, часа два. Рассматривала фотоальбом, оставшийся от итальянцев, с интересом слушала историю о бобре, которого сыновья Дзябко, будучи еще школьниками, подобрали в лесу – маленького и беспомощного. Зинаида Ефремовна выкормила его молоком из соски. Бобер вырос большой, с длинным хвостом, спал как собачка у печки на коврике. В этом доме рады всем, даже лесному зверю, что уж говорить о детях.
Удивительно, но чужие люди, с которыми я познакомилась всего час назад, к концу нашей беседы стали казаться мне родными и близкими. И совсем не удивительно, что татарчонок с русской душой так и не стал итальянцем. Разве можно променять молоко на лимоны, а теплоту любящих сердец - на жаркий климат?!
А я не забуду одну фразу, которую произнес Василий Петрович, отец шестерых детей, дед четверых внуков:
- Что же родные матери со своими детьми творят? Зачем бросают? Не понимаю...
